Возлюбленная

Они проговорили почти всю ночь. О жизни после смерти. О религии. О самих себе. Болтали так, словно знали друг друга в течение всей своей жизни. У Хью был сын, он жил в Канаде с его бывшей женой, и Чарли удивилась: ей и в голову не приходило, что у него может быть ребенок. Сына он не видел уже два года, борьба за опеку над ним шла не на шутку. Том, возможно, сумел бы ему помочь, сказала она. Том. Чарли упомянула о Томе так, словно он был третьей стороной, случайным знакомым.

Странное было у нее ощущение, когда Хью уходил и его надо было выпускать из входной двери в рассветный хор так же, как она выпускала Тома из дверей квартиры ее матери, когда они встречались. Они с Томом обычно возвращались домой после того, как кутили весь вечер, и тискались на диване, пока не удостоверятся, что ее мать уснула, – и тогда занимались любовью, пытаясь вести себя потише и обрывая хихиканье в ужасе, что мать проснется. Иногда они дремали, и, когда Том уходил, появлялись первые лучи солнца, вместе с начинавшими свой путь развозчиками молока.

Прошлым вечером с Хью она чувствовала себя по-домашнему, настолько уютно, что если бы, вместо того чтобы идти провожать его до входной двери, она бы отправилась с ним наверх, в постель, то это выглядело бы для нее совершенно естественно.

Становлюсь легкомысленной, подумала она. Вот уже завожу других мужчин. Говорят, что не больно, когда в тебя выстрелят, во всяком случае, не в первые секунды, пока шок и оцепенение не пройдут. Больно становится потом. Может, она все еще в шоке, в оцепенении. Нет. От мысли, что Том с Лаурой просыпаются вместе и Лаура готовит ему завтрак, внутри ее завертелась бурлящая острая боль.

В трактире было пусто и прохладно. За стойкой бара читал «Спортивную жизнь» хозяин Вик. Игральный автомат с потухшими огоньками безмолвствовал. На фоне стойкого аромата пива, впитавшегося в стены и в балки перекрытий, прорезался слабый запах кофе.

Пока Вик отмечал кружками набор из лошадиных бегов, Чарли терпеливо стояла перед ним. Заметив ее, улыбнулся улыбкой человека, захваченного за перелистыванием пошлого журнальчика у киоска.

– Что, получаете какие-нибудь подсказки? – спросила она.

– Не всегда.

– Те два старика, ну здесь, вчера вечером, вот так они сидели. – Чарли показала где. – Кто они такие?

– Постоянные посетители, – ответил он. – Артур Моррисон и Билл Уайнрайт.

– А кто из них был с трубкой?

– Билл Уайнрайт.

Таращился на нее главным образом другой.

– А вы не знаете, где живет Артур Моррисон?

– На ферме Крэмптона. В коттеджах шорников.

– Как их найти?

– Довольно просто.

Менее чем в миле по шоссе она обнаружила указатель. Свернув на изрезанную колеями проселочную дорогу, шедшую через открытое поле, Чарли миновала большой амбар и проехала через двор фермы. Выбежавшая на двор черно-белая собака облаяла автомобиль. В нескольких сотнях ярдов дальше стоял рядок ветхих кирпичных коттеджей. Остановившись около последнего, впритык к старенькому фургончику, Чарли выбралась из машины.

Сад с разросшимся кустарником был забит ржавым металлоломом. К стене приткнулся старый черный велосипед, позади дома кудахтали куры.

У Чарли голова раскалывалась от усталости. Ей показалось, что она была здесь совсем недавно, вроде с Томом, когда они искали сельский магазинчик, или, может, с Гидеоном, когда ездили покупать кур.