Возлюбленная

– Сок, – сказала Чарли. – Было бы замечательно.

Сиделка держала стакан с апельсиновым соком, пока мать пила крошечными глотками.

– Приятно завтракать в компании, не так ли, миссис Бутс?

Мать невидяще смотрела перед собой.

Когда сиделка вышла, Чарли прошла в небольшую ванную и посмотрела в зеркало. Бог мой! Настоящее привидение. Косметика поблекла, желтые глаза налились кровью. На шее были красные отметины и ободок синих кровоподтеков. Она все еще надеялась, что все-таки это был безумный сон. Что вот она проснется поутру, и тот халатик снова окажется в хозяйственной сумке, и все будет замечательно, и вокруг ее шеи не окажется никаких отметин.

Она умылась холодной водой, легкими касаниями полотенца вытерла лицо и подняла воротник блузки. Элмвуд. Сбежала из дома. Сбежала из-за… сумасшествия? Все это из-за сумасшествия?

Бедняжка, разумеется, она не могла справиться с тем, что муженек бросил ее, спихнул ее за борт.

Должно быть, ужасно ей досталось – это ж надо, повеситься в собственной комнате таким вот манером.

Эти голоса звучали в ее голове, как обрывки разговоров в автобусе.

Выйдя из ванной, Чарли поцеловала мать, погладила ее мягкие седые волосы, поправила выбившиеся пряди.

– Поговори, мама, поговори со мной. Давай поговорим сегодня, поболтаем. Сегодня же воскресенье. Помнишь, как мы, бывало, ездили за город по воскресеньям?

Сиделка принесла поднос.

– Я прихватила немного каши и гренок – на тот случай, если вы голодны.

Поблагодарив, Чарли поела немного и почувствовала себя чуточку лучше. Потом выпила свой сок, снова села рядом с матерью и взяла ее руку.

– Кто я такая, мама?

Не было даже малейшего намека на ответ.

– Кто же я?

С улицы донесся лай, потом еще. Должно быть, Бен в машине. Ей придется скоро выпустить его.

– Кто мои настоящие родители?

Молчание. И снова заунывный лай.