– Ну, если срочно, – как бы уступил парень, делая в уме нехитрую калькуляцию. – За тысячу фунтов мог бы.
«Тысяча фунтов!» – мысленно ахнул Ури. Таких денег у него не было, он от силы мог наскрести фунтов триста, не больше. И тут он вспомнил про Клару, которая, не сказав за все это время ни слова, затаилась в тени за дверцей «Форда».
– Мам, – крикнул он ей на иврите, все равно, терять было нечего, – у тебя деньги есть?
– А сколько тебе надо?
– Все, что есть, – ответил он, подходя к машине.
Она сунула руку в сумочку и протянула ему пачку банкнотов.
– Вот, держи. Я думаю, тут фунтов четыреста.
Ури сложил обе пачки – свою и ее, – вышло семьсот тридцать два фунта. К ним он добавил пятьсот марок, которые Инге сунула ему в карман перед отъездом, – на всякий случай, – и направился к летчику, невозмутимо наблюдавшему за этой сценой.
– Тут примерно девятьсот. Все, что у меня есть. Так как же?
Летчик спокойно взял деньги и начал медленно их считать. При виде марок он на миг застыл, что-то обдумывая, потом присоединил их к общей кассе:
– Вместе с немецкими выходит восемьсот восемьдесят. Она тоже полетит? – он кивнул в сторону Клары.
– Нет, я один.
– Маловато, конечно. Но если вы один и вам срочно, садитесь – подброшу. Я как раз только что заправился.
И стал подниматься в кабину. Ури метнулся к матери.
– Я полечу с ним. А ты поскорей возвращайся в библиотеку и доложи обо всем Меиру.
Она молча кивнула и принялась отстегивать ремень, чтобы пересесть на шоферское место. Его удивило, как безучастно она отнеслась к тому, что он улетает. Она даже не поинтересовалась, куда. Но ему сейчас было не до нее. Им все сильнее овладевал страх за Инге.
Он влез в кабину, пристегнулся и крикнул летчику:
– Готово!
Тот показал ему пальцем на шлем с переговорными наушниками и склонился к приборной доске. Самолет мелко задрожал и, быстро набирая скорость, помчался по асфальтовой полосе. Уже в воздухе, глядя на убегающие от него все дальше вниз верхушки деревьев и крыши домов, Ури услышал в наушниках легкий треск:
– Я – Джимми. А вас как зовут?