Вилл прижал к груди книги, влажные от его ладоней.
«Не оглядывайся! — велел он себе. — Не буду! Не оглянусь!»
И глядя только туда, где был его дом, он зашагал в ту сторону. Быстро зашагал.
Глава седьмая
На полпути к дому Вилл ощутил за спиной частое дыхание какой-то тени.
— Театр закрыт? — спросил он, не оглядываясь.
Джим молча вышагивал рядом с ним, наконец произнес:
— Никого дома.
— Тем лучше!
Джим сплюнул.
— Паршивый баптистский проповедник, вот ты кто!
Внезапно из-за угла выскользнуло перекати-поле, большой рыхлый мяч из светлой бумаги несколько раз подпрыгнул, потом прижался, вздрагивая, к ногам Джима.
Смеясь, Вилл схватил бумажный ком, расправил и подбросил вверх. Тут же он перестал смеяться.
Глядя, как светлый листик, шурша, порхает между стволами, мальчики вдруг похолодели.
— Постой… — медленно произнес Джим.
В ту же секунду они сорвались с места, крича:
— Не порви его! Осторожно!
Бумага билась в их руках словно барабан.
Губы их шевелились, выговаривая буквы, набранные шрифтом рококо.