– Думаю, что я с ним справился, а?
– Все твои вина просто великолепны, Дэвид.
Он покачал головой:
– Все, что я делал до сих пор, было чепухой, жульничеством, я копировал другие сорта, например второсортное «Альсаке». Я пытался повторить «Брики Боттом», «Сент-Гутман» и все остальное, что казалось мне достаточно удачным. – Вскинув голову, он хлопнул в ладоши. – Главное – оригинальность. Я хочу создать великое английское вино, нечто уникальное и неповторимое. – Он сложил в кружок большой и указательный пальцы. – И ограничить его выпуск; в этом-то весь секрет. Чтобы стояла очередь отсюда и до дороги.
– Если они вынесут запах свиного навоза.
Он обиделся, и она пожалела о своих словах.
– Тебе… тебе в самом деле оно нравится? – спросил он.
Алекс кивнула.
– Ему надо еще долго выстаиваться, ты же понимаешь, не так ли?
– Ну конечно, – соврала она, улыбаясь ему.
Он явно почувствовал облегчение.
– Я так и знал, что ты поймешь; по крайней мере, если брак со мной ничего тебе не дал, то хотя бы научил разбираться в винах.
Она опять сочувственно улыбнулась ему.
– Я думаю, Фабиан гордился бы этим вином. В прошлом году он бывал здесь и помогал мне давить виноград. В общем, получилось неплохо, да?
Она кивнула.
– Шардоне! – воскликнул он, глядя в потолок; он повторял это слово громко, отчетливо, словно проповедник на кафедре, читающий Библию.
«Шардоне!» – отозвалось эхо в сыром и холодном помещении, и в чаще бороды Дэвида, как у маньяка, блеснули зубы.
Алекс вздрогнула: внезапно он показался ей чужим и незнакомым.
– Мне нужно поговорить с тобой, – сказала она.
– В этом году я могу выпустить двадцать пять тысяч бутылок; неплохо для начала, как ты думаешь?