– Да, у вас есть основания для беспокойства. – Он снова посмотрел на часы. – Может, вы еще приедете и мы поговорим более обстоятельно?
– Благодарю вас. С удовольствием.
Он встал и разгладил свое одеяние.
– Вы упомянули, что его лечение сопряжено с множеством сложностей. Что они собой представляют?
Лицо его побагровело, и он смущенно сложил руки.
– Просто дурацкий инцидент, – сказал он. – Совершенно дурацкий.
– Что случилось?
Он еще раз посмотрел на часы.
– Ничего. Ничего такого. – Он помолчал. – Но возможно, вам стоит узнать. В следующий раз… я все расскажу вам в следующий раз… я должен все обдумать.
Алекс не сводила с него глаз. Что произошло? Что, черт возьми, случилось?
– Вы сможете найти дорогу обратно? К шоссе? Сразу же поверните направо.
– Благодарю вас, отче… э-э-э… преподобный… э-э-э… – сказала она.
Капеллан одарил ее улыбкой:
– Звоните мне. Следующие несколько недель я буду очень занят. Может быть, когда-нибудь в июне?
– Благодарю вас, – сказала она. – Вы были очень добры.
Но мысли священника были уже где-то далеко.
26
– Он не позволил мне оставить у себя фотографию.
Филип Мейн полулежал, закинув ноги на письменный стол. Он скрестил их, снова развел, положил пятки на груду бумаг, заваливших стол, после чего, приподнявшись на локтях, переместил тяжесть тела на подлокотники кресла. И задумчиво уставился на телефон.
– Этот тип, Босли, явно из ряда вон. Значит, так и оставил ее?