Он вздохнул, схватил призрак-клюшку и прекрасным посмертным свингом послал тень мячика в пространство.
В Айлингтоне, том квартале Лондона, который Уилер ненавидел столь же сильно как Стоук-Ньюингтон, у старого „даймлера“ вдруг случился приступ астмы. Он начал чихать, кашлять, заикаться, потом захрипел и заглох.
— Вот же невезуха. Да еще в Айлингтоне! — простонал Уилер.
Но через мгновение воздал хвалу Небесам — в нескольких шагах сияла вывеска заправочной станции, и зияли распахнутые ворота гаража.
Уилер оторвал от вечерней газеты механика, который с ученым видом отправился осматривать „даймлер“.
— Мне это знакомо, — наконец, сказал он. — Потеряете часик… совсем маленький часик. А может хотите оставить „тачку“ в гараже?
— На часик сойдет, — согласился Уилер, радуясь, что не придется возвращаться домой в другой конец Лондона, то и дело пересаживаясь с метро на автобус и обратно.
— В мастерской время вам покажется долгим, хозяин, — продолжил механик. — А кроме того не люблю, когда смотрят, как я работаю. Советую посидеть в таверне. Там совсем неплохой эль.
Сыпал мелкий ледяной дождик, мостовые блестели, а фонари горели в розоватом ореоле тумана. Уилер направился в таверну.
Он не переступил ее порога, столь грязной и мрачной она ему показалась, а предпочел провести „маленький часик“, бродя по жалким улочкам Айлингтона.
Некогда в этом безрадостном районе возвели несколько красивых домов, но жилищный кризис и английские невзгоды превратили их в грязные казармы, где ютились многочисленные семьи. Они пропахли прогорклым жиром и стиранным бельем — типичный дух нищеты и болезней. Однако, три дома, похоже, избежали общей участи. Построенные в довикторианском стиле, они сохранили некий шарм старины, который выделял их среди злобных собратьев из кирпича и извести.
На первом этаже одного из них мило светилась витрина кондитерской; в другом разместился магазин канцелярских товаров; а между ними ютился узенький фасад с длинной низкой витриной без освещения. Над магазинчиком Уилер прочел одно слово, начертанное большими белыми буквами: „Гольф“.
— Магазин принадлежностей для гольфа в Айлингтоне! — удивился он. — Чего только не встретишь на этой несчастной земле!
Он подошел ближе, и его удивление возросло — позади замызганного грязью и жиром стекла грудами в невероятном беспорядке лежали запыленные сумки, клубные сапоги всех видов и черные, растрескавшиеся мячики.
Свет от соседнего фонаря позволял ему лучше разглядеть эту кучу принадлежностей для гольфа. Все предметы имели почтенный возраст: головки железных клюшек были изъедены ржавчиной, сэндвичи больше напоминали клюшки для ирландского хоккея, драйверы были скручены винтом. Однако, один из драйверов привлек внимание Уилера своей сохранностью и странной элегантностью очертаний. Конечно, клюшка отличалась от тех, что применяются в игре, и скорее всего использование ее было давно запрещено. Уилер был заядлым гольфистом, и его интересовало все, что относилось к этой благородной игре.
„Это — предок, — сказал он сам себе, — и относится к тем временам, когда правила были не так строги, а в форме клюшек допускались изыски фантазии, но экспонат займет почетное место в витрине нашего Рейнелага“.
Рейнелаг-гольф-клуб гордился своей древностью, как впрочем и маленьким музеем, занимавшем одну из комнат клуб-хауза.
Уилер вошел, над дверью высоким дрожащим звуком зазвенел японский звонок. Никто не отозвался на звонок, как впрочем и на неоднократные призывы покупателя. Уилер уже собирался покинуть мрачную лавчонку, когда в глубине коридора возник слабый свет. Медленные и тяжелые шаги приблизились, и вскоре из мрака возник высокий и худой человек, освещенный свечой, зажатой в длинной белой руке.
— Я хочу купить этот драйвер, — сказал Уилер.
Свеча поднялась на уровень бледного лица с тусклыми выпуклыми глазами и хриплый голос ответил на вопрос клиента.
ebooksa