Энни захотела пить, и мама отправила нас к автомату с напитками за углом. Пока я выискивал монетки, Энни огляделась, убедилась, что никого рядом нет, и поинтересовалась:
— Когда ты им наконец скажешь?
— Когда услышу их мнение. Пусть пока осмотрят его. Может, врачи сами догадаются, что это за яд и как вылечить Стива.
— А если не догадаются? — приставала Энни.
— Тогда скажу, — пообещал я.
— А что, если не успеешь и он уже умрет? — тихо спросила она.
— Не умрет.
— Но если…
— Не умрет! — отрезал я. — Не говори так! И даже не думай! Надо надеяться на лучшее. Мама с папой всегда говорят: больные быстрее выздоравливают, если верить, что они поправятся. Ради Стива не думай, что он умрет.
— Ради Стива надо было бы сказать правду, — проворчала она, но спорить не стала.
Мы взяли стаканчики и вернулись к маме. Пили молча.
Вскоре пришел папа. Он даже не успел переодеться. Папа поцеловал маму и Энни, потом по-мужски сжал мне плечо. Руки у него были грязные, и на моей футболке остались пятна, но сейчас меня это не волновало.
— Есть новости? — спросил он.
— Нет пока, — ответила мама, — Его осматривают. Может быть, пройдет несколько часов, прежде чем врачи поставят диагноз.
— Что с ним случилось, Анжела?
— Пока не знаем. Надо подождать.
— Терпеть не могу ждать, — возмутился папа, но выбора у него, так же как у нас, не было.
За следующие два часа ничего не случилось. Но тут появилась мама Стива. Лицо у нее было такое же белое, как у сына, губы сердито поджаты. Она сразу же набросилась на меня, схватила за плечи и давай трясти.
— Что ты с ним сделал? — визжала она. — Что ты сделал с моим сыном? Ты убил моего Стива?
— Эй, потише вы! — вмешался отец.