Брисбейн смотрел на Кастера с таким видом, словно не верил своим ушам.
– Почему вы не хотели, чтобы Пак помогал Норе Келли в ее, как вы выразились, не относящихся к музею делах?
Ответом ему было молчание.
– Вы боялись, что они смогут что-то обнаружить? Что-то найти?
– Я... я... – пролепетал Брисбейн.
И в этот момент Кастер нанес решающий удар:
– Почему вы стали подражать серийному убийце девятнадцатого века, мистер Брисбейн? Может быть, вас толкнула на это какая-то находка в архиве? Может быть, мистер Пак что-то узнал?
К Брисбейну наконец вернулся дар речи.
– Да как вы смеете?! – выкрикнул он, вскочив с кресла.
– Сержант Нойс? – не повышая голоса, позвал Кастер.
– Да, сэр, – мгновенно откликнулся коп.
– Наденьте на него наручники.
– Нет! – выдохнул Брисбейн. – Вы совершаете чудовищную ошибку, глупец, я...
Кастер поднялся с кресла – к сожалению, это было сделано менее внушительно, чем он надеялся – и зачитал его права:
– Вы имеете право хранить молчание...
– Это возмутительно!
– ...вы имеете право на услуги адвоката...
– Я протестую!
– ...у вас есть право...
Он прогудел всю формулу до конца, заглушая протесты Брисбейна. Глядя на то, как радостный Нойс застегивает браслеты на запястьях генерального советника, Кастер испытывал полное счастье. Такого эффектного ареста капитан припомнить не мог. И если честно, то это вообще был самый большой успех во всей его полицейской карьере. Это дело станет легендой. Пройдет много-много лет, но копы по-прежнему будут рассказывать друг другу, как капитан Кастер надел наручники на Хирурга.