Кабинет диковин,

22
18
20
22
24
26
28
30

Брисбейн еще раз пригладил галстук, полюбовался на него в зеркало и, повернувшись к ней, произнес:

– Однако вы лишаетесь всех своих привилегий. Доступ в хранилища и архивы для вас закрыт.

– Но женский туалет я посещать еще могу?

– Да, конечно. Однако вы должны воздерживаться от внешних контактов, если речь идет о делах музея. И в первую очередь от контактов с агентом ФБР и журналистом по имени Смитбек.

«О Смитбеке он может не беспокоиться», – подумала Нора.

– О Смитбеке нам известно все. Там, внизу, на него хранится досье толщиной чуть ли не в фут. Как вы, вероятно, знаете, два года назад он сочинил о музее книгу. Это было до моего прихода, и я ее не читал. Но до меня дошли слухи, что на Нобелевскую премию она не тянет. С тех пор он для музея персона нон грата.

Уставив на нее холодный неподвижный взгляд, он добавил:

– А в остальном продолжайте работать как обычно. Вы собираетесь присутствовать на открытии нового зала приматов?

– Этого я не планировала.

– Тогда приступайте к планированию. Ведь вы же как-никак наш товар недели. Люди захотят увидеть вас живьем. Мы же к вечеру выпустим пресс-релиз о нашем героическом докторе Келли, не забыв при этом упомянуть о том, как беззаветно, не требуя при этом вознаграждения, музей служит Нью-Йорку. Если последуют вопросы по текущему делу, то вы скажете, что вся ваша работа является абсолютно конфиденциальной.

Брисбейн взял со спинки стула смокинг, изящно в него упаковался, снял с плеча невидимую пылинку, провел ладонью по безупречно уложенным волосам и сказал:

– Надеюсь, у вас сыщется более или менее пристойное одеяние? Буду рад, если это не окажется дурацким нарядом для бала-маскарада, которые, увы, приобрели в последнее время такую популярность в нашем музее.

– А если я откажусь? Что, если не приму участия в вашей затее?

Брисбейн застегнул запонки и снова повернулся к ней лицом. Затем он стрельнул глазами на дверь.

На пороге, скрестив руки на груди, собственной персоной стоял доктор Коллопи. Директор любил молча бродить в одиночестве по залам. Его тощая, облаченная в черный костюм фигура, острый профиль англиканского священника и неприступный вид не только внушали почтение, но и наводили страх. Коллопи, происходивший из старинного рода джентльменов-ученых, являл собой личность загадочную. Он всегда держался сдержанно и говорил тихо, никогда не повышая голоса. Кроме того, директор владел прекрасным особняком на Вест-Энд-авеню, в котором и жил с новой женой – дамой потрясающей красоты. Супруга была на сорок лет моложе мужа, что служило темой бесконечных шуток и непристойных комментариев.

Но на сей раз директор Коллопи чуть ли не улыбался. Его заостренные черты лица выглядели гораздо мягче, чем обычно, и казались даже оживленными. Он подошел к Норе, обхватил ладонь девушки двумя руками и заглянул ей в глаза.

Нора вдруг поняла, что испытывает некоторое волнение. Она увидела в этом человеке то, что до нее увидела его молодая жена. За внешне неприступным фасадом скрывался человек огромной жизненной силы. Коллопи улыбнулся, и Норе показалось, что перед ней включили излучающий тепло прибор. Директор источал очарование и энергию.

– Я знаком с вашей работой, Нора, и, признаюсь, следил за ней с громадным интересом. Подумать только, великие руины каньона Чако создавались под влиянием ацтеков, а может быть, даже были их творением! Это очень важное открытие, Нора. Новое слово в науке.

– В таком случае...

Он остановил ее легким пожатием руки и продолжил: