Чей- то пристальный взгляд заставил вампира обернуться в сторону гостиной. Две кошки, устроившиеся на диване, презрительно на него смотрели. Собаки обычно предпочитали прибиваться к его виду. Кошки были умнее.
— Мне надо знать, что она ему сказала.
Зазу фыркнула.
— Если считаете, что я поверю, что вы никогда не сталкивались с нравственной двусмысленностью, то советую подумать еще раз. Вы же кошки.
Уизби зевнул.
Он уже был готов увидеть письмо, написанное гладким почерком на плотной разлинованной бумаге. Но нет, шрифт Times New Roman, 12 пунктов, на двадцатифунтовой бумаге. Ни приветствия, ни подписи.
— А ничего и не было, — рявкнул Генри, складывая письмо обратно. Несколько долгих секунд он постоял рядом с телефоном, занеся над трубкой руку.
Их узы были достаточно сильны, чтобы даже на расстоянии он смог превратить просьбу в приказ.
Но Генри не стал ни просить, ни приказывать даже тогда, когда машина отъезжала от студийной парковки. Они оба знали, что могло принести утро.
И как бы ему ни хотелось, Генри не мог отобрать у Тони право выбора. Он отошел от телефона, опукая руку.
— Выбор, который мы делаем, делает нас, — сообщил он кошкам.
Зазу фыркнула. Уизби зевнул.