— Так, фитиль намок. Можно зажигать.
Первая спичка тихо зашипела, но не загорелась.
Вторая вспыхнула болезненно-яркой оранжево-красной искрой на две секунды.
— Бог любит троицу.
Тони промолчал — единственный ответ, пришедший был ему в голову, был: «Три человека на спичку».[12]
Третья спичка загорелась нормально. Ли опустил ее к кусочку ткани, высовывающемуся снизу фонаря.
И загорелся свет.
Тони смотрел, как Ли подкрутил маленькое металлическое колесико, снова надел ламповое стекло, а потом ухватился за проволочную ручку.
— Ну все, порядок.
— Ага. — Ли заметно расслабился, убирая спички в карман. — Тут еще второй фонарь, — сказал он, снимая его с полки. — И двухлитровая канистра с керосином. Почти нетронутая.
И четыре мышеловки.
И упаковка крысиного яда.
Только это была настоящая жизнь, а не фильм. Он прищурился, всматриваясь в коробку.
— Проблемы?
— Нет. — Это была непочатая коробка, и если двери открывались на рассвете, то варфарин не успеет сработать. И насколько бурной должна была стать жизнь, чтобы это успокаивало?
Чертовски бурной.
— Тони? Ли? — Адам. Не близко. Первый помощник, наверно, отошел максимум на край круга, отбрасываемого свечами, поскольку его голос — способный перекрыть полдюжины разговоров, строительный шум на заднем плане и визги толпы фанаток Рэймонда Дарка — был едва различим. — Какого черта… — Несколько слов потерялись на расстоянии, сделав все это пугающе похожим на проблему с передатчиками. — …так долго?
Ли полуобернулся — ему напомнили, что они были не одни.
— Надо возвращаться.