— Если это действительно МакКолл, он жил примерно в одно время с Крейтоном Каулфилдом, и, скорее всего, они вращались в одних и тех же светских кругах. Каулфилд был нуворишем, а МакКолл — местной знаменитостью.
— Ладно, если это МакКолл, то все нормально. А если нет?
— Тогда вызнайте все, что можно.
— Мертвые обычно не любят толпы. — Грэхем кивком указал на людей, толпящихся почти под куполом. — И не похоже, что все они собираются уходить.
— Не собираются. Сегодня поздний спектакль.
— Да, и…
— И вам придется сконцентрироваться получше, чтобы ничто вас не смогло отвлечь. — Генри ухватил смотрителя за локоть — придерживая и выражая угрозу одновременно.
Грэхем бросил взгляд на его пальцы, бледными полосками выделяющихся на темно-зеленой ткани, и пожал плечами.
— Ладно. И что? Просто возьмем и зайдем?
— Да.
— Потому что у вас есть билеты?
— Не совсем.
Они проскользнули мимо двух молодых женщин, смотрящих на часы и обсуждающих самые невероятные способы мести, протолкнулись мимо группы парней помоложе — судя по их важному виду, студентов-первокурсников, — и обошли курильщиков, накачивающихся никотином перед тем, как зайти внутрь. Одежда всех трех групп представляла собой такую эклектическую смесь, что ни Генри со своими шелковой рубашкой и джинсами, ни Грэхем в рабочем комбинезоне не выделялись из толпы.
Вход преградили мускулы, татуировки и планшетка.
Генри одарил ее улыбкой — очаровательной, и не более.
— Генри Фицрой. Тони Фостер.
Очарование не пробивало. Она проверила список. Провела две черты.
— Проходите и садитесь, если хотите. Начало задерживается — вторая камера застряла в чертовой пробке.
— Не знаете насколько?
— Если я б знала, я б тут уже нахрен танцевала от радости, — огрызнулась она. — Садитесь, не садитесь, мне без разницы.