Боль не дала ему дослушать. Когда она утихла настолько, что Тони мог открыть рот, он уже сидел, прижимаясь спиной к шкафам, и чувствовал во рту вкус меди. Голова трещала по швам.
— Ай.
— Вот тебе и ай. — Эми, уже надевшая ботинки обратно, опустилась перед ним на корточки. — У тебя судороги начались.
— Я на это не рассчитывал.
— Ты себе губу прокусил.
Говорить было больно.
— Я знаю.
— Ты меня до полусмерти напугал.
Она легонько стукнула его над пупком. Кожа казалась натянутой, сожженной.
— Ай.
— Терпи. Ты узнал, что было надо?
— Вроде.
— Если бы у тебя не была такая твердая башка, у тебя бы треснул череп. Так что будь уверен.
— Я уверен.
— Так возблагодарим же господа. — Она протянула руку, чтобы помочь ему подняться. — Давай, одевайся, и пойдем рассказывать все остальным.
Остальные передислоцировались в кладовку. Эми напрочь отказалась признаться в том, что запаниковала, когда они вернулись в холл и обнаружили там россыпь соли и пару капель теплого воска.
— Нам нужен более удачный способ не давать людям бродить тут, когда Фред с Джинджер выйдут на главную сцену, — сказал Питер, ведя их через столовую. — А там маленькая комнатушка. Мы можем заблокировать обе двери. И к тому же там никто не умирал.
— А как же Эверетт? — спросил Тони, пока остальные сталпливались потеснее, чтобы освободить место еще для двоих. Когда пятнадцать человек набивались в кладовку, слово «тесный» казалось преуменьшением.
— Я убедил Тину, что Эверетт никуда не денется.
— А как насчет круга из соли? возмутилась Эми.