Дым и зеркала

А, ну да, о весовом пределе.

— Не знаю. Пока я не перемещал ничего тяжелее Брианны.

— Клево. — Брианна продолжала раскрывать футляр из-под солнечных очков Зева, пока не затрещали шарниры.

— И это было просто? — уточнила Эми.

— Конечно.

Она от всей души дала ему подзатыльник.

— Нет. Не очень.

— Так что ты не знаешь, потянешь ли ты Ли. — Зев отобрал футляр у Брианны.

— И не узнаю, если буду продолжать стоять здесь. — Он был крупнее Эми. Не на много, но крупнее. Адам встал между ним и дверью. Ладно, не крупнее Адама. — Отойди. Я нужен Ли!

— Ли нужно, чтобы ты думал головой, — заявила Эми, оттаскивая его от двери. — А не…

— Эми! — Тина обвела жестом обеих девочек.

— Писькой, — спокойно предложила Брианна.

— Это называется «пенис», — поморщилась Эшли, глядя на сестру. — Только дети говорят…

Зажегся свет, и Карл начал кричать.

— Я пойду за второй лампой, — сообщил Тони опустевшей кладовке. Когда он попытался повернуться, его что-то удержало. — Эми, отпусти меня. Ты права, если я помчусь на помощь сломя голову, Ли это не поможет. Но пока я не могу участвовать в обсуждении, а тратить время, когда светло, глупо. — Через пару секунд хватка ослабла. — Это короткий проигрыш, — сказал он, шагая к другой двери, шаркая, чтобы ни на кого не наступить. — Даю слово, что вернусь с лампой.

«И как только мы выберемся», — поклялся он сам себе, закрывая за собой дверь и переходя на бег, — «я начинаю учить защитные заклинания и молнии. Или огненные шары. Волшебники вроде постоянно ими пользуются».

Он не мог поверить, что его чувства к Ли настолько очевидны.

А Ли заметил?

Его все сильнее тянуло выучить заклинание, чтобы научиться стирать другим память.

Ему не надо было открывать обе створки двери, ведущей в бальный зал, поэтому Тони достал помаду Эми и начал блокировать правую сторону. К счастью, теперь он практически мог раздвинуть пальцы левой руки и срисовывать белый символ, выжженный на левой ладони. Чтобы дорисовать последнюю закорючку и точку, ему пришлось выковыривать остатки помады мизинцем. Рука продолжала ныть, но теперь он хотя бы мог удерживать тюбик. Вновь обретенная подвижность пальцев изгнала страх, который он даже не замечал, что испытывает.