Сара посмотрела на меня, пожевала нижнюю губу и сказала:
— Я варила кофе. Будете?
Пошла к раковине, вынула затычку, и вода забурлила по трубе. Гул уносящегося мусора заглушил мой ответ. Сара глянула на меня через плечо, вытирая руки о хлопковое полотенце для посуды.
— Конечно. Спасибо, — кивнула я.
Она потянулась через раковину и нажала кнопку маленького стерео на разделочном столе. «Глория» Вивальди наросла и затихла. Через минуту Сара подошла с ярким медным подносом и разгрузила его с ловкостью официантки, подающей коктейли. На внутренней стороне красовалась яркая картинка «Спейс-Нидл» 1962 года. Прежде чем усесться напротив меня, Сара вернула поднос на разделочный стол. Она не смотрела мне в глаза. Взяла книгу со своей половины стола и положила ее на пол, затем подвинула ко мне чашку кофе и устроила между нами небольшой аккуратный барьер из кувшина с молоком и сахарницы. Потом стала бесцельно размешивать кофе, не поднимая головы.
Я предпочла черный кофе. По вкусу он напоминал омерзительную воду, пропущенную сквозь опилки, напитанные нефтью. Сара полоскала ложку в своей чашке.
— Так вы хотели поговорить о…
— Ваша мама наняла меня отыскать Камерона. У меня есть кое-какие мысли, где он может быть, но не почему он там. Я надеялась, с этим мне поможете вы.
Сара подняла голову и зло глянула на меня.
— О, так мамочка думает, если случилась беда, значит, виновата Сара?
Я молча смотрела на нее, пока она не покраснела, опустив глаза.
— Нет. Сосед Кэма по комнате сказал, что вы звонили пару раз и вроде бы неплохо ладили с братом. — Слова повисли в воздухе.
Сара болтала ложкой в чашке.
— Когда вы в последний раз с ним разговаривали?
Она подняла костлявые плечи, заняв угрюмую оборону.
— Не знаю. В марте, по-моему. С тех пор не видела и не слышала, так что, где он, не в курсе.
— В марте вы виделись лично или говорили по телефону?
— Лично.
— Где?
— В баре.