Буря начала утихать, и то, что осталось в Рексе человеческого, всплыло над бурлящей тьмой. Мелисса ощутила, как к Рексу возвращается разум.
Раз! — и мышцы снова обрели подвижность. Мелисса быстро отвела руку от руки Рекса и открыла глаза.
Мадлен лежала на полу мансарды без движения, усыпанная осколками чайной чашки. На ее лице застыло выражение беспредельного ужаса.
— Получилось, — вдруг совершенно спокойно сказал Рекс.
Мелисса присмотрелась к старой телепатке. Та все-таки еще дышала, но глаза у нее остекленели, пальцы скрючились.
Мелисса посмотрела на Рекса — его глаза горели фиолетовым огнем.
— Ты про это?!
— Я все вспомнил, — пояснил Рекс, и его губы изогнулись в улыбке. — Теперь я знаю, что на самом деле означал Самайн.
Мелисса с усилием взяла себя в руки и наконец отвела взгляд от перекошенного лица Мадлен. Темняки приближались, и на кону стояли тысячи жизней.
— Мы можем это остановить?
Рекс содрогнулся, как будто еще одно, последнее воспоминание пронеслось в его голове. Потом медленно кивнул:
— Можем попытаться.
21
23.56
САМАЙН
Казалось, что с каждым днем тайный час наступает все позже и позже.
Джонатан выстукивал пальцами барабанную дробь по подоконнику, не в силах ждать, когда утихнет холодный ветер, когда все цвета сольются в однообразную синеву, когда его тело наполнится невесомостью. Он не смотрел на часы, это ему никогда не помогало. Оттого что он знал, сколько минут остается до того, как он покинет Флатландию, ему становилось только хуже.
Последние мгновения перед полуночью всегда были для него самыми тяжелыми. Джонатану не терпелось вырваться отсюда, взлететь над неподвижными машинами и слабо светящимися зданиями, ощутить свободу полета над городом.
Чтобы убить время — точнее, чтобы подтолкнуть его, заставить ползти хоть немного быстрее, — он на пальцах подсчитывал дни. Сегодня четверг, завтра будет пятница, останется ровно две недели до Хэллоуина. Если Десс не ошиблась, надо выдержать эту пытку еще пятнадцать раз, считая сегодняшнюю ночь.
А потом он навсегда избавится от силы притяжения.