Посредники

К. А., поборов желание врезать ему по зубам, промолчал. Бармен взялся за тряпку и продолжил вытирать стол.

— Нарики предпочитают женский туалет.

— Моя сестра не наркоманка.

— Любители «пыльцы» предпочитают мужской.

— «Пыльца» и герыч. Никогда не пробовал этого дерьма.

— Заткнись, Эд, — сказал бармен пьянице в углу, но К. А. уже устремился прочь из зала.

Открывая дверь мужской уборной, он кое-что вспомнил — то ли смех мужика в углу помог ему, то ли всплывшее в памяти грустное лицо Никса. Ведь есть один человек, который мог знать, что творилось с Никсом, и нужный номер имелся у него в телефоне. К. А. только удивился, что не додумался до этого раньше.

ГЛАВА 25

В ту пору, когда Ундина пыталась нарисовать бурю, Рафаэль Инман однажды сказал ей:

— Большие явления — штормы, извержения, цунами, землетрясения — они ведь не такие однозначные, правда? Их не просто нарисовать — они размыты. Совокупность природных сил и разрушений отражается в трудно понимаемом произведении абстрактного искусства. Это называется «гештальт», Ундина. Как пробудить гештальт?

Тем же вечером она полезла в Интернет и отыскала незнакомое слово.

Гештальт (нем. Gestalt — форма, образ, структура) — пространственно-наглядная форма воспринимаемых предметов, чьи существенные свойства нельзя понять путем суммирования свойств их частей… Это целостная структура в принципе не выводимая из образующих ее компонентов, имеющая собственные характеристики и законы.

Итак, она теперь находилась в Чикаго, возле огромного озера, которое само по себе являлось гештальтом — как огромное отверстие, заполненное отрицательное пространство. Только что она виделась с ужасно знакомой незнакомкой, своей биологической матерью (от самой этой мысли впору было упасть в обморок), которая сообщила, что ее кольцо находится в смертельной опасности, и оставила инструкции следующего содержания: «Закапай капли, потом сражайся».

Быстро идя по парку, Ундина испуганным, невидящим взглядом смотрела на нераспечатанное письмо, которое дала ей Вив. Вещи таковы, какими они кажутся. С платного телефона она позвонила маме и спросила осипшим голосом, не звонил ли ей кто на сотовый. Триш вздохнула.

— Твой телефон трезвонил словно свихнувшийся. В конце концов я взяла трубку. Думала, это ты. Но это оказался К. А. д"Амичи. Он сказал, что ему нужно поговорить с тобой, но какое-то время он будет вне зоны доступа. Я сказала ему, чтобы он оставил голосовое сообщение. Все нормально? Где ты?

Ундина объяснила, что она у озера, с Лиссой Гриффитс. Будет дома через час. Беспокоиться не о чем.

Ноги подкашивались, горло горело. Пытаясь набрать номер своей голосовой почты, она все время сбивалась и достигла цели только с третьей попытки. «Ундина, это К. А., — говорилось в торопливом послании. Судя по звуку, парень находился в небольшом помещении, и ей показалось даже, что на заднем плане она различает журчащую мелодию в стиле кантри. — Слушай, не знаю, где ты, но мне нужно с тобой поговорить. Нив пропала. И… — он прокашлялся, — я пытаюсь найти ее. Она… она, должно быть, в Шанхайских туннелях… под городом… И Моргана тоже. И Никс. Я не знаю, зачем я тебе это рассказываю, но если что-нибудь случится… если что-нибудь случится, позвони Джейкобу Клоузу и расскажи ему все, что я рассказал тебе. Я спускаюсь туда. Я в баре „У Денни“. — Голос парня послышался как будто ближе. — На пересечении Первой и Эш-стрит. Позвоню тебе, когда выберусь».

Запись закончилась. Ундина нажала кнопку «5» и выяснила, что сообщение было доставлено в 9.28, почти час назад. В 7.28 по портлендскому времени. Других сообщений не было. Она опустила трубку на рычаг.

Путь до озерной пристани через забитое машинами шоссе она преодолела почти бегом и села у самой воды, глядя вниз, потом перевела взгляд на горизонт. Кроме легкого поскрипывания лодок, ничто не нарушало тишину. Галька и куски бетона неподвижно лежали под водой, только речные водоросли колыхались, да небольшая волна регулярно набегала на парапет из дерева и камня, на котором она сидела, как на насесте.

Медленно, осторожно Ундина открыла конверт.