Женщина ничего не ответила. Я положила руку на живот. О Боже. Только бы меня не стошнило здесь. Меня изгнали. Это не смертный приговор, как это было двести лет назад, но это было заявление, что мои поступки не одобряются. И никто не поможет мне, если мне нужна будет помощь. Это значило, что меня заклеймили злой ведьмой.
Оцепенев, я сильнее вцепилась в прилавок.
— Пойдем, — прошептала я, поворачиваясь к двери.
Крылья Дженкса зазвучали резко.
— Тебе нужны эти ингредиенты, Рейч!
Я отрицательно покачала головой.
— Она не продаст нам их, — я сглотнула. — Да и никто не продаст.
— А как же Маталина? — спросил он. В его голосе звучала паника.
Я медленно выдохнула, и вернулась к прилавку.
— Пожалуйста, — сказала я, крылья Дженкса жужжали, раздувая мне волосы и щекотали мне шею. — Его жена больна. Пижма ей поможет. Позвольте нам купить только ее, и я никогда не вернусь. Это нужно не мне.
Она отрицательно покачала головой. Весь ее страх пропал, смытый самоуверенностью, когда она поняла, что я не собираюсь доставлять ей неприятности.
— Есть магазины для таких ведьм, как вы, — сказала она едко. — Можете поискать там.
Она подразумевала черный рынок. Ему нельзя верить, и я не собираюсь искать там. Черт побери, меня избегают, сторонятся! Ни одна ведьма мне ничего не продаст. Ни одна ведьма не будет торговать со мной. Я осталась одна. Совсем одна. Изгнание было традицией, которая началась еще с первых колонистов, и это было на сто процентов эффективно; ведьма не могла работать в одиночестве, сама все добывать или создавать. И когда кого-то изгоняли, это решение редко отменяли.
Она вздернула подбородок.
— Выйдите, или я позвоню в ОВ и подам заявление о преследовании.
Я уставилась на нее, веря, что она так и поступит. Денону бы это понравилось. Я медленно убрала руки с прилавка.
— Пошли, Рэйчел, — сказал Дженкс. — Думаю, я смогу найти немного пижмы под снегом. Если ты не против вырыть ее оттуда для меня.
— Она же будет влажной, — сказал я смущенно. — Она может быть покрыта плесенью.
— Зато она будет лучше, чем это дерьмо, что продают здесь, — и он полетел к выходу, показав неприличный жест продавщице.
Чувствуя нереальность происходящего, я пошла за ним. Я даже не смогу разузнать что-нибудь в библиотеке. Это несправедливо!