Служитель египетских богов

— Потому что тут жарко и сухо? — предположил Троубридж.

— Нет. Потому что не слышно колоколов, — возразила Мадлен. Лицо ее стало задумчивым. — Мне так не хватает их перезвона.

Троубридж перевел своего жеребца на шаг.

— Вы правы.

Его круглая физиономия внезапно стала серьезной, и Мадлен вдруг подумалось, что к старости все ангельски-простодушное из нее выветрится и ее спутник, скорее всего, будет походить на бульдога.

— Один из моих кузенов, — продолжал между тем Троубридж, — у меня, кстати, их много, — приходский священник. Из тех, что предпочитают портвейн и охоту чтению Библии. Интересно, что бы он на все это сказал? — Молодой англичанин широким жестом указал на величественные развалины, потом махнул рукой в сторону низеньких деревенские построек, столь же серых и неприглядных, что и далекие скалы.

Мадлен тоже придержала кобылу.

— Сказал бы, что охота здесь скудная.

Юноша весело рассмеялся.

— Это нужно запомнить. Чтобы ввернуть при случае дома. — Он нахмурился. — Мне не хочется уезжать. Иногда глядишь на эту пустыню — и накатывает такое желание в ней раствориться, что чуть не плачешь. А потом вспоминаешь, как жарко там и безлюдно, и понимаешь, что Англия хороша.

Мадлен тоже рассмеялась, но с легкой грустинкой, ибо они уже приближались к дому профессора Бондиле.

— Да, если выбирать из двух зол, то Англия гораздо приятнее, — сказала она.

— Я тоже так думаю, — ответил Троубридж, отжимая своего жеребца в сторону, чтобы дать дорогу тележке, влекомой понурым ослом.

Доехав до места, они, не сговариваясь, натянули поводья.

— Очень любезно, что вы согласились проехаться со мной, Троубридж.

— Для меня это было большим удовольствием, — ответил англичанин и с поклоном прибавил — Просто огромным, мадам.

Мадлен дернула за веревку звонка.

— Мне тоже нравятся наши прогулки. — Она соскользнула на землю и посмотрела на спутника снизу вверх. — Значит, встретимся послезавтра?

— На рассвете, — кивнул Троубридж и пустил лошадь вскачь. А за спиной Мадлен заскрипели ворота.

Бондиле поджидал ее, стоя в дверях. В сандалиях и свободном египетском балахоне он смотрелся весьма импозантно, и о его принадлежности к католической церкви напоминал лишь висящий на шее крест.