— В одном из сундуков мадам де Монталье мы обнаружили кобру. Я убил змею, — монах показал на вазу, — и собираюсь предъявить то, что осталось, мадам, когда она вернется с раскопок. Но прежде мне хочется выяснить, как кобра тут оказалась.
— Кобра? — переспросил Реннет, приподнимая брови. — Вы уверены, что это кобра? В Египте водится много других змей. Возможно, это одна из них, вполне безобидная.
— Я разбираюсь в змеях, — сказал Гюрзэн. — Эта была с капюшоном.
— Всемогущий Аллах! — воскликнул араб, показывая, как он расстроен.
— Змея не могла влезть в сундук без посторонней помощи, — продолжал Гюрзэн, внимательно вглядываясь в лицо египтянина. — Значит, кто-то ее туда положил.
Последовала короткая пауза, потом Реннет усмехнулся.
— Кто стал бы подбрасывать змею в вещи мадам?
— Это я и намерен выяснить, — сказал Гюрзэн.
— Это было бы глупо, — произнес слуга, хмурясь.
— И тем не менее в вазе лежат останки змеи. — Монах скрестил на груди руки. — Кто из домашней прислуги больше всех говорит о мадам?
— Никто, — поспешно ответил Реннет и, спохватившись, продолжил: — Мадам… необычная женщина. Все о ней что-нибудь говорят. Это пустое, слуги всегда болтают.
— И все же змея оказалась в ее спальне, — сказал Гюрзэн.
— В доме бывают гости, — Реннет приосанился, ступая на твердую почву. — Позавчера и вчера мадам навещали коллеги, врач, дочка господина Омата. Когда в последний раз открывали сундук? — спросил вкрадчиво он. Это был умный ход, безотказно сработавший.
— Четыре дня назад, — ответила Ласка. — Я уложила туда шали, потом закрыла его и больше не открывала.
— Вот видите. — Реннет пожал плечами, словно сообщение снимало с него всяческую ответственность за происшествие.
— Я вижу лишь то, что число возможных врагов увеличивается, — резко ответил Гюрзэн. — А еще я вижу, что ты больше печешься о слугах, чем о своей госпоже.
Реннет поклонился.
— Мадам как приехала сюда, так и уедет. Слуги — египтяне, а потому будут жить здесь до конца своих дней.
Гюрзэн вздохнул, соглашаясь.
— В таком случае, что мне сказать мадам?