— Психиатры не верят в магию, — не сдавался Ситон.
— Значит, вы должны меня убедить.
— Это не входит в мои обязанности.
— И все же. Я хотел бы знать, что с вами случилось в те выходные.
— У меня нет желания с вами делиться.
— Но ведь вы можете и передумать, — пожал плечами Коуви. — Тот не меняет убеждений, кто не мыслит. Знаете, кто это сказал?
— Нет.
— Угадайте.
— Витгенштейн,[68] — сказал Ситон.
— Фредди Лейкер,[69] — улыбнулся Коуви.
Ситон, не выдержав, снова рассмеялся.
Он встречался с Коуви раз в неделю, и так в течение месяца. За четыре часовых сеанса Пол выложил ему все. Или, по крайней мере, ему так казалось. В конце месяца он согласился на сеанс гипноза. Коуви объяснил, что гипноз может помочь Ситону восстановить в памяти забытые подробности. Кое-что из увиденного и услышанного на острове, возможно, настолько поразило или напугало Пола, что он загнал это в глубь подсознания. Типичный случай среди тех, кто получил психологическую травму.
Особенно интересовал Малькольма Коуви тот отрезок времени, когда Ситон уснул у ручья прямо на земле.
Ситон согласился на гипноз, хотя и понимал, что тем самым волей-неволей нарушает собственный зарок никогда не возвращаться во владения Фишера.
Он согласился еще и потому, что беседы с Коуви все же помогли ему. Он стал лучше спать, его реже мучили кошмары. Панические атаки, случавшиеся в больничном душе и в лифте, полностью прекратились. Ситон чувствовал, что одна только манера Коуви слушать уже приносила ему облегчение. Психиатр молча попыхивал сигарой и следил за рассказом. При этом он ни разу не высказал хоть малейшего недоверия к нему. Более того, ни в тоне его голоса ни в выражении лица никогда не проскальзывало даже тени сомнения в достоверности излагаемых событий или в душевном здоровье пациента. Ситон предположил, что доктор действительно ему верит. Если же нет, то тогда он прекрасный актер.
— Иллюстративность можно объяснить двумя способами, — сообщил Ситону Коуви во время последней беседы, уже после сеанса гипноза.
— Иллюстративность?
— Всю ту муру, которую вы вроде бы видели и слышали. Старинный антураж.
— Вижу и слышу. Это никуда не делось.
— Ну ладно, видите и слышите. Музыку с пластинок в семьдесят восемь оборотов. Запахи камфары и лавандовой воды, гетры, плащи-визитки и прочие атрибуты эпохи.