Судья Кинселл кинул взгляд на часы. Он, похоже, утомился, хотя было только четверть двенадцатого.
— Суд требует, чтобы вы отвечали на вопросы, касающиеся предмета разбирательства, — процедил он.
— Вы спросили меня, учинял ли я прежде беспорядки. Я ответил, что нет, что я не считаю свои выступления беспорядками. Ответил я на ваш вопрос или нет?
Секретарь повернулся, слегка приподнявшись, чтобы переговорить с судьей. Августу Марри все это надоело, и он решил вывести из себя и судью, и секретаря.
— Прошу внимания, ваша честь, — произнес он с расстановкой.
Но судья не взглянул на него.
— Ваша честь…
— Подождите, пока я не закончу совещаться с секретарем, — бросил судья через плечо.
— Ваша честь, я всего лишь хотел сказать, что у меня закралось сомнение в вашей профессиональной пригодности. Мы сейчас присутствуем, если угодно, на особом слушании, а вы отлучены от церкви, ваша честь. Кроме того, вы развелись с женой и, если я не ошибаюсь, снова вступили в брак. Ведь мы говорим здесь о духовных ценностях, не правда ли?
— В данный момент мы говорим о вашем неуважении к суду, — нашелся судья.
— Ваша честь, я считаю, что судейство отлученного от католической церкви мирянина может пагубно отразиться на рассмотрении именно моего права защищать именно мою церковь и ее священные традиции, которые не в состоянии оценить тот, кто вне церкви.
Марри выдержал паузу, давая судье возможность сказать что-либо в свое оправдание.
— Я проявлял терпение по отношению к вам. Я предупреждал вас…
Ага! Он, видите ли, предупреждал…
— Ваша честь, я считаю, что вы дисквалифицируете себя тем, что с предубеждением относитесь к этому судебному процессу. Ваше назначение было ошибочным.
— Мистер Марри. — Голос судьи срывался, он с трудом себя сдерживал. — На этом судебном заседании слушается дело по обвинению вас в словесном оскорблении и угрозе физическим насилием. И больше не открывайте рот, пока я вам не разрешу. Понятно?
— Я хочу, чтобы это было внесено в протокол, ваша честь, — усмехнулся Марри. — То, что вы сейчас заявили в субъективной и эмоциональной манере, под влиянием приступа гнева…
— Вы не повинуетесь суду! — прервал его судья, поднимаясь со своего кожаного, с высокой спинкой кресла. — И будете возвращены под стражу судебного пристава!
— Я требую суда присяжных, — заявил Марри. — Бог мне поможет на другом суде. Это мое право, и я знаю об этом.
Август Марри расцепил за спиной руки и прижал их к бокам.