...Было ли проклятие на этой яхте всегда? Нет, что-то произошло во время путешествия.
Кацуо достал судовой журнал и начал листать его. Ночью на 23 июля вся семья видела один и тот же сон. На следующий день дочь, Йоко, утверждала, что на яхте есть кто-то еще. Значит, что-то они подхватили не позднее 23 числа. «Подхватили»? Это слово пришло к нему именно сейчас. Они подхватили какую-то гнусную вещь. А не может ли журнал пролить на это свет? Кацуо казалось, что он припоминает одно место, которое при первом чтении проскочил. По мнению отца, случай был незначительным, и он в журнале просто походя отметил его, а потому и читатель не придал ему большое значения.
Кацуо торопливо листал страницы в поисках нужного места. Он был уверен, что там есть то, что он ищет.
Вот оно! Запись датируется 23 июля, и, по-видимому, это произошло примерно в полдень.
Где-то около полудня 23 июля Йоко нашла бутылку и вытащила ее из моря. В бутылке была ракушка вроде двустворчатого моллюска. Более того, на ракушке был рисунок, напоминающий очертания глаза.
...Вот оно. Вот источник проклятия.
Проблема в том, где девочка хранила эту ракушку. Он должен найти ее. А потом что? Вернуть ее в море, конечно.
Поскольку супруги спали на корме, вероятно, спальное место их детей было в носовой части корабля. Понимая, что стоит у него за спиной, Кацуо начал рыться в детском шкафчике.
Сознание начало оставлять его. В следующее мгновение Кацуо отчужденно смотрел на свою руку, лежащую на ручке шкафа, как будто это мало его занимало. Собственная рука казалась органом, отдельным от тела. Когда она двигалась медленно, ему хотелось размозжить ее. Хотелось разрушить каждый движущийся объект, уничтожить всех живых существ. Взгляд, направленный на него неизвестно откуда, повелевал Кацуо.
Вызывающе задрав голову назад, он пытался противостоять голосу, отдающему убийственные приказы. Главное — не торопиться. Если он проиграет бой, то сотворит с собой то, что сделал во сне.
В детской каюте Кацуо не стал останавливаться. Зато в салоне и в кормовой части обыскал каждый уголок и каждую щель, в которой можно было бы что-либо запрятать. Но ничего и близко похожего на раковину в бутылке не обнаружил.
— И где же этот чертов ребенок мог ее схоронить?
Ругая судовую мебель, Кацуо перевернул в каютах все вверх дном.
Внезапно локоть его стал кровить. Вероятно, в ходе поисков стукнул обо что-нибудь. Мог ли он сделать это намеренно? Он сам не знал. Все было как в тумане, и он даже не мог точно сказать, что делал в предыдущую минуту. Тронув левой рукой эту тягучую жидкость и поняв по цвету, что это на самом деле кровь, запаниковал и совершил другое безумное действие. Он больше не знал, взаправду он искал бутылку или просто хотел искалечить себя, но он разрезал себе голень осколком стекла и, поскользнувшись на собственной крови, с размаху брякнулся на пол.
Да, в таком состоянии ищи не ищи — ничего не найдешь.
...Я не могу здесь больше находиться.
Оставалось только одно — побег. Может быть, от этого будет только хуже, но думать было некогда. Повторяя слова «Я не могу здесь больше находиться» как магическую формулу, он нашел фонарь и поднялся на палубу. Вокруг простирался океан. Он еле подавил в себе желание прыгнуть за борт.