— Так вот, сударь, после Мохачской битвы один из возвращавшихся домой отрядов турок наткнулся по дороге на тот самый замок, в котором мы с вами имеем удовольствие сейчас пребывать.
— И что же?
Карл подошел к окну и протянул здоровую руку вперед:
— Видите холм?
— Вижу.
— На нем стоял шатер Ибрагим-бея, командира отряда, родственника самого султана, и над ним развевалось зеленое знамя пророка.
Я невольно на секунду представил себе поле, усеянное мусульманскими воинами, огни сотен походных костров, ржание тысяч лошадей…
— Нет-нет. — Карл улыбнулся одними губами. — Это не выглядело так уж величественно. Если верить средневековым хронистам, — а не верить им у нас оснований нет, — турок здесь было человек триста, не больше. Хотя, разумеется, триста прекрасно по тем временам вооруженных, обученных и, будем объективны, несколько одержимых воинов представляли собой известную опасность для замка, под защиту стен которого сбежались мирные жители едва ли не всех близлежащих деревень.
Управляющий внезапно замолчал, и я робко спросил:
— А что было дальше?
— Дальше?..
Карл подошел к одному из шкафов и после недолгого раздумья снял с полки какую-то старую книгу, открыл на середине и внимательно посмотрел на меня своими серыми, почти бесцветными глазами.
— В этой книге собраны весьма любопытные документы, имеющие интерес не только для историков, но и… Впрочем, если прочтете — поймете все сами, а мне, простите, необходимо отлучиться — дела.
Управляющий вышел, оставив меня одного, и я взял книгу в руки. Текст, очевидно, был адаптирован, потому что особых трудностей для понимания не доставлял, за исключением нескольких небольших лакун, связанных, как указывалось в сноске, с неважной сохранностью оригинала на момент издания книги в 1801 году.
И я начал читать.
"… Не по указу господина моего, но лишь по велению собственного сердца и разума, решился я, недостойный раб Божий, поведать, очищения духа ради и в назидание потомкам, то, что волею высшего промысла выпало мне узреть и восприять чрез посредство других чувств моих…
…радоваться иль горевать, что досталась мне чаша сия, — но думаю, что Господь не случайно остановил Свой роковой выбор на ничтожнейшем слуге Своем…
…переоценил ли Он силы его, потому что медленно, но неотвратимо, — скрывая от людей, я это чувствую и ощущаю, — идет Враг, он близко, и скоро уже не будет у меня ни сил, ни желания, чтоб рассказать о том, что видел я и познал в лето грозного нашествия нечестивых псов бича всего христианского мира Сулеймана.
Трепещу и печалюсь, ибо… но всяк есть частица Его. И вот в лето тысяча пятьсот двадцать шестое от Рождества Христова ниспослал нам Всевышний тяжкие испытания — осадили наш замок дикие конники Ибрагим-бея, и семнадцать дней и ночей стояли они у ворот, и пытались забраться на стены с невеликими для себя потерями.
Защитники крепости являли чудеса храбрости и отваги, но исход был предрешен — в замке кончалась вода, а колодец отравил неизвестный предатель. Напрасно денно и нощно возносил я молитвы Господу — от жажды мучительной смертью начали умирать дети и старики, а самые сильные воины стали беспомощны и слабы, и уж не держали их руки меча, и не было силы у них натянуть тетиву.
ebooksa