- Это сколько будет в килограммах? - полюбопытствовал бармен Бессонный.
Все стали в уме подсчитывать, переводя числа из англо-американской системы мер и весов в европейскую. Быстрее всех сообразил шустрый поляк.
- Сто фунтов равняется сорока килограммам, - ответил пан Фунек. Это был человек лет тридцати пяти, с типично славянской внешностью, с хриплым голосом, чрезвычайно обидчивый, как все поляки, из-за постоянно переживаемого чувства гордости за свою нацию, каковое чувство накладывалось на чувство этнической неполноценности.
- А в фунтах все-таки больше, - сказал бармен.
- Приглашаю всех сегодня на ужин в бар, - объявил Джон Кейн. - Жан-Люк! Прими эту рыбину и приготовь её нам сегодня на ужин. Только меч не выбрасывайте...
- С вашего позволения, я повешу его в зале, - сказал Жан-Люк и кликнул поварят. Поварята прибежали с кухни и, с надрывом физических сил, уволокли меч-рыбу в подсобку.
Джон Кейн присел на высокую табуретку, устало положил руки на стойку.
- Вам как всегда? - спросил Жан-Люк. - Виски "Джони Уокер"?
- Нет, налей-ка мне сегодня водки. Какая у тебя есть?
- Stolichnaya vodka пойдет?
- О"кей. Сделай её с мятой и со льдом.
- Разумеется, со льдом. - кивнул бармен. - Что-нибудь съедите?
- Да. Принеси мне, пожалуйста, булочку с сыром, помидорами и каперсами.
Бармен повернул к себе раструб из надраенной латуни и гаркнул туда заказ писателя. Труба тянулась в кухню, как на корабле, обычно такая тянется в машинное отделения с капитанского мостика. Бармен был здесь капитаном, а его стойка - мостиком.
Жан-Люк улыбнулся Уилсону:
- А что закажет уважаемый доктор?
- Только банку "Гиннеса".
В бар зашли два западных туриста, одетые в пестрые рубашки-аллоха и трусы бермуды. Один был полный, рыхлый, другой - тощий и жилистый.
- What"s up, dude? - [Как дела, чувак? (англ.)] обратился к бармену толстый развязным тоном и стало ясно, что пришли американцы.
- Excellent, - [великолепно! (англ.)] приветливо ответил бартендер. Он всем отвечал приветливо, даже последним засранцам.