– Ой, а мы на вас любуемся! – встрепенулась дама средних лет, в фирменном халате и белом переднике, вытиравшая соседний столик.
– На предмет? – довольно ухмыльнулся Андрей, опять расслабившись.
– Вы так лихо уписываете…
– Уписывать лихо – моя профессия! – ответил Андрей, вальяжно цыкнув зубом.
– А мы вас зна-а-ем! – донеслось оттуда, откуда исходил сладкий аромат ванили.
– Ну да? – оглянулся он.
Из окошечка выдачи на него глядели два улыбающихся девичьих личика.
– Ага, вы ведь из газеты? Про всякие чудеса пишете.
– Ну, не было б здесь чудес, и писать было б не о чем.
«Эх, как лихо мы уписываем, лихо!» Андрей томно потянулся. Почему не поболтать с этими девчонками? Никого, кроме него, в этот момент в кафе не было… Работа с населением – главное, как говорит великий вождь и учитель Михал Юрич Борода! Может, удастся продвинуться в деле о распотрошенных «Зингерах»?
– Кстати, о непознанном, милые дамы и девушки.
Все три его собеседницы чуть напряглись.
– Что это у вас здесь за поветрие такое – покупать и разбирать старые швейные машинки? На запчасти вроде они уже не годятся…
– А, да! – Дама-уборщица перестала протирать столы и повернулась к Андрею. – Я их даже видела, этих мерзавцев…
– Да почему мерзавцев? – снисходительно усмехнулся Андрей.
Он промокнул губы крошечным кусочком салфетки и приготовился слушать очередную версию.
– А потому, что они хотят эти машинки за три тысячи купить, а стоят они миллионы!
– В связи с чем?
Дама в переднике подошла поближе и заговорила на тон ниже:
– В революцию, говорят, когда большевики богатых раскулачивали, какой-то из наших местных купцов все золото, которое у него было – ну, все, что нашлось, – перелил в форму той самой швейной машинки, черной краской покрасил, на самом виду поставил. Так от конфискации прятал! К нему как придут ценности забирать, он им – нет ничего, товарищи дорогие! Пусто! Вот те шаромыги такую машинку и разыскивают!