— Мученичество достижимо только при потере жизни, — подтвердил Аль-Азиз.
Райтом опять овладел гнев, и Уитни заподозрила, что ему уже приходилось иметь дело с экстремистами. Глаза американца засверкали ярче, чем угли в костре. Это не укрылось от внимания Аль-Азиза.
— Я стал другим человеком, — заявил он. — Вам не следует меня бояться.
По губам Райта скользнула презрительная улыбка.
— Я вас никогда не боялся.
К ним подошел Якобсон.
— Азиз, ты можешь рассказать нам о тех, кто это сделал? О гигантах? — спросил он, стараясь успокоить всех.
На лице араба мелькнуло выражение ужаса, словно он заново переживал случившееся, и он едва слышно заговорил:
— В джунглях была широкая тропа. По ней я вышел к этому месту. Раздвинул листву… Меня вырвало.
Уитни верила, что он говорит правду. Ее мутило, и она надеялась, что рассказ окажется коротким. Больше всего на свете ей хотелось уйти отсюда.
— Я испугался, — продолжал Аль-Азиз, — и бросился в джунгли. Однако не успел убежать далеко. Они вернулись через час и принесли еще людей. Я смотрел, как они разделывают тела, и… — На глазах бывшего террориста появились слезы. — И они стали их есть.
Уитни почувствовала дурноту. Казалось, самые ужасные ночные кошмары воплощаются в жизнь.
— Они произносили множество… заклинаний.
Якобсон кивнул, показывая Аль-Азизу, что тот подобрал правильное слово.
— Потом они запихнули часть тел в большие сумки и ушли. — Глаза Аль-Азиза стали жесткими. — Я ждал, пока эти псы вернутся.
Уитни поняла. Он отказался от веры и от даров, положенных мученику, но был готов отдать жизнь, чтобы наказать этих чудовищ.
— Долго ты ждал? — спросила Уитни.
— Три дня. Я не думаю, что они придут снова.
Она больше не могла сдерживать любопытство.
— А как они выглядели?