Власть холодного железа

Он улыбнулся.

— Наверно, гораздо меньше тебя. Ведь ты десять лет с ним проработала.

— Сэмюэль Корник! — рявкнула я.

Он рассмеялся.

— Знаешь историю Темного Кузнеца из Дронтхейма?

Я устала, и на меня навалилось слишком многое сразу: Зи, Серые Повелители, Адам, Сэмюэль — и ожидание: когда же Марсилия узнает, что Андре убили не его беспомощные жертвы? Однако я годами пыталась разведать что-нибудь о прошлом Зи. Со слишком уж подчеркнутым уважением относились к нему иные, чтобы за этим не стояла какая-то история. Я просто не смогла ее найти.

— Темный Кузнец, Мерси, Темный Кузнец.

Я притопнула, и Сэмюэль сдался.

— Как только я увидел его нож, я подумал, а не Темный ли он Кузнец. Тот самый, что сковал по меньшей мере один меч, способный разрубать камень.

— Дронтхейм, — пробормотала я. — Трондхейм? Старая столица Норвегии? Но Зи немец.

Сэмюэль пожал плечами.

— Или притворяется немцем, — а может, то, что я читал, неправда. В тех историях, что я слышал, Темный Кузнец — гений и злобный выродок, сын короля Норвегии. А меч, который он сковал, обладал скверной привычкой оборачиваться против своего владельца.

Я немного подумала.

— Хочешь, чтобы я считала злодеем того, кого многие годы считала героем?

— Все со временем меняются, — ответил Сэмюэль.

Я пристально посмотрела ему в глаза. Он говорил совсем не о Зи.

Между нами всегда несколько футов, но пропасть истории гораздо шире: когда-то я слишком его любила. Мне было шестнадцать, ему — на несколько столетий больше. Я видела в нем нежного защитника, рыцаря, который спасет меня и создаст вокруг меня собственный мир. Видела кем-то, для кого я не буду обузой или лишним обязательством. А он видел во мне женщину, способную родить ему жизнеспособных детей.

Вервольфы, за одним исключением, не рождаются. Их создают. Нужно нечто гораздо большее, чем укус или, как я однажды прочла в комиксе, царапина, оставленная когтями. Человек, который хочет стать вервольфом, должен быть ранен так тяжело, что либо умрет, либо станет вервольфом, и тогда его спасет свойственное вервольфам быстрое выздоровление, которое вервольфу, вспыльчивому чудовищу в мире чудовищ, необходимо, чтобы выжить.

Почему-то женщины выдерживают перемену гораздо хуже мужчин. И при этом не могут вынашивать детей. Они могут зачать, но менструации в полнолуние у них такие сильные, что любая беременность — от человека или от вервольфа — заканчивается выкидышем.

Вервольфы могут скрещиваться с людьми и часто берут в жены обычных женщин. Но и у таких женщин процент выкидышей очень высок, и смертность их детей также высока. У Адама есть дочь, родившаяся после его перемены, но у его жены за время нашего с ней знакомства произошло три выкидыша. Те редкие дети, что выживают, бывают только людьми.