Власть холодного железа

Он был не просто рассержен: думаю, в английском языке нет слов, чтобы описать, какой гнев был на его лице.

— Ты должна его остановить, — еле слышно прошептала Джесси. — Он убьет их.

Я могла бы ей сказать, что она может не шептать, когда отец в комнате: он все равно услышит.

— Ты защищаешь их! — сердито взревел он, и я увидела, как остатки человека уступают место зверю. Не будь он доминантом, не будь Альфой, я уверена, он уже переменился бы. Но и сейчас я видела, как его черты начинают расплываться.

Только этого не хватало.

— Нет, нет, нет, — твердила мне в лицо Джесси; она вся дрожала. — Его убьют, если он причинит им вред. Он не должен… не должен…

Не знаю, на что рассчитывала моя мать, когда по совету уважаемого двоюродного деда, оказавшегося вервольфом, отправила меня на воспитание в стаю. Но ведь я не девушка-подросток, не мать-одиночка, которая работает за жалкие гроши и обнаруживает, что ее новорожденная дочь может превращаться в койота. Со мной все вышло неплохо — детство было не хуже, чем у большинства людей. Еще я научилась обращаться с рассерженными вервольфами, и это очень хорошо, часто говаривал мне приемный отец, потому что у меня талант их сердить.

Но все же справляться с ними легче, если их рассердила не я. Первый шаг — привлечь к себе внимание.

— Довольно, — спокойно и решительно сказала я, перекрывая шепот Джесси. Мне не нужны ее предостережения, чтобы понять, что она права. Адам отыщет тех, кто так обошелся с его дочерью, и убьет, не думая о последствиях. Пагубных для него, а возможно, и для всех остальных вервольфов.

Я подняла голову, чтобы посмотреть в яростные глаза Адама, и еще резче продолжила:

— Тебе не кажется, что с нее хватит? О чем ты думаешь? Она здесь столько времени, и никто не занялся ее ранами. Вам всем должно быть стыдно.

Чувство вины — удивительная и очень мощная штука.

Я повернулась и потащила за собой Джесси, которая удивленно спотыкалась на ступеньках. Если бы в комнате не было Даррила, я не смогла бы оставить Гэбриэля. Но Даррил второй после Адама, он умен, и я знала, что он уведет мальчишку с линии огня.

К тому же я не думала, что Адам надолго задержится в гостиной.

Мы преодолели всего три ступеньки, и я почувствовала на шее горячее дыхание Адама. Он молчал, но шел за нами до самой ванной. Мне показалось, что в лестнице стало на сто ступенек больше, чем когда я поднималась по ней в последний раз. Все кажется долгим, когда по пятам за тобой идет вервольф.

Я посадила Джесси на закрытую крышку унитаза и повернулась к Адаму.

— Принеси губку.

Он мгновение постоял в двери, потом повернулся и ударил по дверной панели так, что она прогнулась. Может, мне следовало сказать «пожалуйста»? Я тревожно взглянула наверх, но, кроме небольшого количества пыли, ничего не увидела — потолок казался невредимым.

Адам внимательно смотрел нащепки, окрашенные кровью из его разбитых костяшек, хотя не думаю, чтобы он действительно видел, какой причинил ущерб.

Я прикусила губу, чтобы не ляпнуть что-нибудь ехидное, вроде: «Вот это действительно помощь» или «Стараешься обеспечить работой местных столяров?». Когда я испугана, становлюсь острой на язык — и это вовсе не достоинство в присутствии вервольфов. Особенно вервольфов, которые так сердиты, что разбивают двери.