Он начинал слушать Карину с недоверчивой ухмылкой на лице, но теперь вдруг стал серьезным и внимательным.
– Да любую! Такую, какая могла оказаться у полицейских. С паспорта, например. Или из личного дела в курьерской службе. Или вообще с места происшествия.
– Фото с места происшествия ему никто не показал бы и уж тем более не дал бы переснимать на телефон, – возразил Зарубин. – А насчет фото с документа – мысль неплохая. Что скажешь, Пална?
– Это не я должна говорить, а Витя, – ответила она.
Петр в первый момент даже не сообразил, что имеет в виду Каменская. Витя, однако же, отлично понял, о чем говорит тетя Настя.
– А Зоя поможет? – спросил он. – Один я не справлюсь.
– Мы ее очень хорошо попросим, – пообещала Каменская. – Сделаешь, Витюша?
– Если в течение недели – то сделаю, а потом отпуск кончится, так что никаких гарантий. А что, кроме нас, никто не хочет этим заниматься и раскрывать старое убийство? Почему все на нас-то ложится?
Он вытер губы салфеткой и снова посмотрел на Карину.
– Спасибо большое, все было очень вкусно.
«Чего он такой вежливый? Сладкий, как сахарный сироп», – с неприязнью подумал Петр и тут же испытал отвращение к самому себе. Неужели он ревнует? Вот еще не хватало!
– Объясняю для молодых и неопытных, – строгим голосом начал Зарубин. – Чтобы опера начали снова заниматься делом трехгодичной давности, нужны убедительные аргументы. И лучше, чтобы аргументы были такими, с какими можно пойти к следователю, который возобновит следствие. Все, что мы на сегодняшний день знаем, – это пустые словеса. Кто-то кого-то ненавидит, кто-то кому-то мстит, кто-то в чем-то соврал… Это все не улики, это только основа для построения версий. Чтобы опера зашевелились и следователь почесался, нужны неоспоримые факты и вещдоки. Если у Галины Демченко обнаружится фотография убитого Губанова, не старая, с похорон, а свежая, с современного документа, от этого уже можно плясать.
– А-а, – протянул Витя, – ну да, это само собой.
Карина убрала грязную посуду и спросила, кому что наливать – чай или кофе. Первым откликнулся Сергей Кузьмич:
– Мне вот того, с апельсинчиком. Вите тоже, он кофе не любит, а Палне кофе, она ничего другого не пьет.
– В отличие от вас, – усмехнулась Каменская. – Когда я уходила звонить Зое, никаких рюмок на сушке не было. Не думай, Сержик, что если я старею, то одновременно глупею. Недооценивать тех, кто старше тебя, – опасное заблуждение.
«Во дает!» – с восхищением подумал Петр.
И вдруг снова подумал о Николае Андреевиче. О его тихонько сказанных словах: «Если доживу». Сердце опять сжалось, как утром, и в горле встал ком.
Когда гости ушли, было почти два часа ночи. Надо бы ложиться спать, но Петр был так взбудоражен, что понимал: все равно не сможет заснуть. У Карины тоже сна ни в одном глазу. Вся посуда перемыта, на кухне чистота и порядок, даже успели душ по очереди принять, но возбуждение не проходило, в голове роились обрывки сегодняшнего разговора и плохо оформленные мысли.
– Петя, а ты обратил внимание, что они нам ничего про этого Шуряна не рассказали, кроме того, что он хакер? Хотя уверяли, что много чего про него знают. Наверное, солгали, чтобы нас успокоить, дескать, мы работаем, все под контролем.