– Собираешься бросить?
Голос у Карины был странным. Петр отметил, что по мере приближения к дому девушка становилась все более напряженной и даже словно бы испуганной. Что это с ней? Боится, что вот сейчас-то и начнется настоящая выволочка за неосторожно сказанные слова? Думает, что Петр не хотел затевать разборку ни при Дмитрии, ни в машине, сделал вид, что все в порядке и он не сердится, а дома уж оторвется по полной? Господи, вот дурочка! Неужели за все время, что они вместе, Карина не поняла его характер?
– Нет, бросать не стану. Хочется понять, что за историю мне рассказывает Губанов. Там явно что-то есть, какая-то фишка. Ну и вообще, интересно стало. Даже если Садков не подходит для этой книги, все равно материал любопытный. Знаешь, у людей в головах живет стереотип, что, дескать, если убивают сотрудника правоохранительных органов, то автоматически считается, что он геройски погиб при исполнении. А они ведь точно такие же люди, как мы все. С точно такими же проблемами. И их могут убить за что угодно, как и любого из нас. Из ревности, при ограблении, из хулиганских побуждений, по пьяни… Я даже подумал, что следующую книгу напишу именно об этом, соберу материал о полицейских, следователях, прокурорах, судьях, которых убили по самым обычным мотивам, как простых смертных, а не геройских небожителей.
Петр старался говорить весело и увлеченно, чтобы Карина поняла, что он не намерен затевать ссору, и уже расслабилась. Но она слушала и словно уменьшалась в размерах. Съеживалась, что ли… Да что с ней такое?!
– У тебя что-то болит? – озабоченно спросил он. – Ты прямо сама не своя.
Карина уселась на диван, судорожно сжимая руками свой рюкзачок, который обычно валялся в прихожей.
– Петя, я не буду просить, чтобы ты не ругался… – начала она дрожащим голосом.
– Да я и не собираюсь, – улыбнулся Петр. – Ты что, Кариша? Все в порядке, проехали. Ты же знаешь, я отходчивый и не злопамятный. И потом, я тебе уже сказал, что все к лучшему.
Она удрученно покачала головой:
– Я не про это. Я совсем плохое сделала, Петя. Если ты будешь сильно ругаться, то я готова. Я заслужила.
Петр не на шутку перепугался. О чем это она? Что случилось?
Карина молча расстегнула рюкзачок, вытащила две фотографии, протянула ему.
– Что это?
– Сам посмотри.
Он посмотрел. Черно-белые, отпечатанные на специальном принтере. Явно очень старые, сделанные на пленку и впоследствии оцифрованные. Народу много, толпа какая-то. И что?
– Петя, я их украла, – упавшим голосом призналась Карина. – У Демченко. Когда она меня выгнала, я зашла в другую комнату, а там…
Так. Понятно. Чистая душой, честная девочка даже не ведает, какими праведными и неправедными путями журналисты порой добывают информацию, нужную для их расследований. Она имеет дело с уже готовыми текстами и не очень хорошо представляет, каким потом, кровью, уговорами, хитростями и ложью эти тексты порой создаются.
– …Из тех, которые с дырками, я побоялась брать, их было всего шесть, Галина может заметить, если что-то пропадет, – рассказывала Карина, слегка запинаясь. – Я взяла две точно такие же, но целые, и ногтем отметила тех людей, у которых головы проколоты. Вот на этой две дырки, здесь и здесь, – она показала кончиком пальца, – а вот на этой три. Там этих фотографий штук сто, не меньше, Галина точно не заметит, вряд ли она их постоянно пересчитывает.
Петр опустился на пол рядом с диваном, поднес снимки к глазам.
– Ну ты даешь, – выдохнул он.