— Так уж получается: когда я расслабляюсь, все и происходит. Нужно, чтобы внутри был покой. Вот здесь я и нашел покой. Мы разговаривали, я видел все это, пережил, вспомнил…
— Почему ты ждал, пока я тебя спрошу? Почему не сказал: «Слушай, я — Учитель»?
Миллиган пожал плечами.
— Ведь это не значит, что я заново с вами встречаюсь. Сначала с вами разговаривал Билли-Н, потом присоединился Рейджен, потом Артур — они тоже хотели что-то сказать. И вообще, согласитесь, странно вдруг посреди разговора заявить: «Эй, привет, как поживаете?», словно все это время с вами говорил не я.
Они двинулись дальше, и Учитель сказал:
— Артур и Рейджен действительно хотят помочь Билли объяснить вам, что происходило во время последнего периода «спутанного времени».
— Валяйте, рассказывайте, — заинтересовался писатель.
— Денни не собирался прыгать с обрыва. Он просто шел наверх, где цветы крупнее.
Учитель прошел вперед, показывая писателю дорогу, по которой шел Денни, и дерево, за которое он ухватился. Писатель посмотрел вниз. Если бы Денни прыгнул — наверняка разбился бы.
— У Рейджена и в мыслях не было что-то делать с теми охранниками, — сказал Учитель. — Разбитый стакан предназначался для него самого. Он знал, что Билли предали, и собирался покончить с собой.
Миллиган поднял руку, чтобы показать, что Рейджен держал острый край стакана на уровне своего горла, а всем показалось, что он угрожает им.
— Рейджен собирался перерезать себе горло и покончить со всем.
— Но зачем ты сказал доктору Колу, что поломаешь ему кости?
— На самом деле Рейджен хотел сказать: «Подходите, доктор Кол. Вы первый увидите, как я сломаю несколько костей». Я не хотел обижать этого маленького человечка.
— Не переключайся, Билли, — сказал автор. — Мне нужен Учитель. Мы должны работать, твоя история очень важна.
Билли кивнул.
— Этого я и хочу, — сказал он. — Чтобы мир узнал.
Лечение продолжалось, продолжалось и давление на администрацию клиники. Двухнедельный контракт Билли с персоналом был возобновлен. Привилегии медленно возвращались к нему. «Коламбус диспэч» продолжала печатать враждебные статьи о Миллигане.
Юристы штата в ответ на газетные статьи требовали провести слушание. Когда Стинциано и Болл узнали, что пишется книга о Миллигане, они ввели билль 557, предусматривающий, что преступники — включая признанных невиновными по причине безумия — не имеют права иметь деньги, которые они могут получить за рассказы о своей жизни или о совершенных ими преступлениях. Слушания по этому биллю в Комитете по законотворчеству должны были начаться через два месяца.
К июню, несмотря на сложности в лечении, вызванные постоянными нападками в прессе, Билли оставался спокойным. Ему разрешили самостоятельно гулять по территории клиники, но не ходить в город без сопровождения. Продолжались терапевтические сеансы с доктором Колом и занятия живописью. Но и писатель, и доктор Кол согласились, что в Учителе произошли заметные изменения. Его память уже не была столь точна. Он стал таким же манипулятором, как Аллен, и таким же асоциальным, как Томми, Кевин и Филип.