– Нравится, тетушка, благодарю вас. Позвольте только я ненадолго выйду, подышу свежим воздухом.
Не дожидаясь позволения, Маша встала из-за стола и вышла из зала. Вслед неслись громоподобные рокоты смеха и восторженные выкрики.
Девушка поспешно шла прочь, почти не разбирая дороги. Она ужасно устала и чувствовала себя в зале не на своем месте. Уж и вправду лучше бы вернуться в школу. Она впервые за долгое врем с тоской подумала об уроках, домашних заданиях и даже контрольных. Все это казалось ей теперь едва ли не раем…
– Миледи Мария, – послышался из тьмы коридора тихий голос. – Умоляю, простите меня, я был бессердечным чудовищем, когда не посочувствовал вам по поводу болезни вашего отца. Как бы там ни было, грехи отцов да не падут на головы детей, и мне не хотелось бы, чтобы вы расстраивались.
Маша шагнула и заметила Эльвина. Он стоял, прислонившись к стене, кутаясь в темный плащ.
– Что тебе сделал мой отец? – спросила она, становясь напротив него и пытаясь разглядеть в сумраке выражение его лица.
– Мне – ничего, – ответил парень, упрямо наклоняя голову.
– Ну хорошо, не хочешь говорить – так не хочешь. Прощай!
Маша развернулась и быстро зашагала прочь.
– Постой!
Эльвин догнал ее и робко дотронулся до рукава.
– Это… это дело чести. Я все еще не готов рассказать тебе об этом, но однажды обязательно все объясню. А пока… пока я хотел сказать, что проследил за отцом Давидом.
– Да? – Маша с любопытством обернулась. – И что же?
– Увы, наши подозрения, кажется, находят подтверждение. Пойдем со мной, и ты в этом убедишься.
– Пойдем, – кивнула Маша, направляясь к лестнице, ведущей вниз.
На ее плечи опустился мягкий плащ, все еще хранящий чужое тепло.
– Это тебе, а то замерзнешь, – небрежно сказал Эльвин, спускаясь по ступеням.
– А ты…
– Я привык.
Они вышли из замка. На темном небе бледным пятном сияла полная луна. Сегодня в ней было нечто тревожное и вместе с тем завораживающее.