Напряженно озираясь, ребята вошли в склеп. В лицо ударил влажный запах гниющих цветов. В углах затаились мрачные тени. Покрытая слоем пыли ткань укрывала мраморный постамент.
Сашка взял край пыльной ткани и скомандовал:
– Раз-два, взяли!
Ребята сдернули ткань и в недоумении уставились на пустой мрамор. Исчезла даже кружевная подушечка, на которой покоилась голова маленькой вампирши.
Стараясь не поддаваться чувству страха, Маша тщательно обшарила углы земляного склепа. Игрушечный медвежонок пропал, зато в углу она обнаружила осколки фарфоровой кукольной посуды.
– Пойдемте отсюда, здесь ловить нечего, вернее некого.
Понурые ребята вышли из склепа. Не успев оправиться от потрясения, вызванного исчезновением вампирши, они получили новый стресс. Из-за кустов неслышно появилась худая, сгорбленная фигура. Маленькие злые глазки, спрятанные в глубоких морщинах, злобно осмотрели детей. Кончик огромного отвисшего носа зашевелился, принюхиваясь.
– Что вы здесь ищете? – прошамкала старуха.
– Просто играем! – вызывающе ответила Маша.
– Здесь нельзя играть, убирайтесь! – Старуха взмахнула сучковатой палкой, заменяющей ей клюку.
– Это почему здесь нельзя играть? – Маша с любопытством рассматривала странный наряд старухи.
Строгая черная блузка с высоким воротником. Вокруг воротника пожелтевшая от времени ленточка. Из-под длинной гофрированной юбки выглядывают узконосые черные ботинки на пуговичках.
– Нельзя, убирайтесь! – прокаркало ископаемое.
– Где хотим, там и играем, – хмуро заявил Сашка.
Старуха с удивительной для ее лет живостью подскочила к ребятам и ткнула Сашку клюкой в плечо.
Мальчик скривился от боли.
– Вы что, ненормальная?! – закричала Маша и получила клюкой по голове.
Сашка предпринял неудачную попытку отобрать палку, и сумасшедшая бабка взбесилась. На ребят посыпался град ударов.
– Бежим! – крикнул Егор, тряся разбитой до крови рукой.
В спешном порядке ребята отступили. Но разъяренная старуха не отставала. Мастерски орудуя клюкой, раздавала тычки направо и налево. Большая часть ударов попадала в цель. Ребятам ничего другого не оставалось, как спасаться бегством.