Как бы то ни было, шопинг мне пришлось пропустить, я слишком тяжело переносила похмелье. Почти весь день я продремала в номере, а вечером в шесть выехала из гостиницы в аэропорт. Мне немного полегчало.
Когда я вернулась домой около полуночи, то поставила чемоданы, решив разобрать их завтра, и пошла в душ. Там меня ждал легкий шок. На голом теле я обнаружила следы... физического, скажем, насилия. Синяки на бедре, на животе, под грудью даже что-то вроде царапины. Потом меня осенило. Это не побои, а засосы. Чуть выше ключицы - точно такое же свидетельство чьей-то горячей любви. Я прижала руки к синякам. Вот так съездила в Италию. Надеюсь, они скоро сойдут.
В ту ночь я видела Его во сне.
Утром встала, съела вареное яйцо и немного салата. Аппетита не было. Похмельный синдром не проходил. Я решила, что это явно не похмелье, а простуда. Выпила "Фервекс", залегла в постель с чашкой горячего вина. Продремала весь день. К ночи полегчало. Я разобрала вещи, сделала маску для лица и шеи. Синяки как бы померкли. Я радостно напевала, силы возвращались ко мне.
На следующий день простуда вернулась. Тело ломило, лицо пылало, слабость была неимоверная. Я собралась с духом и пошла в больницу.
Дневной свет пасмурного дня резал глаза. Я надела шарф и темные очки. Доктор долго просвечивал мне зрачки, мерял температуру, заставил сдать анализы. Долго читал результаты анализов. Направил меня "в 17-ый кабинет". Там жил хирург. Он раздел меня, ватную и пассивную, долго общупывал подмышки и грудь, задавал странные вопросы вроде "были ли у вас в семье случаи онкозаболеваний", "что это за гематомы" и так далее. Я поняла, что что-то не так. В итоге он прописал мне препараты железа и еще какую-то хрень и сказал сегодня же сдать кровь на этот анализ (протянул мне направление) и нормально есть, а то знает он нас, одно перышко лука в день... Сознался под моим слабым напором, что у меня все признаки анемии или... Ну, анализы покажут, завтра же с утра чтоб в больницу. Я в его глазах читала - но откуда? - жалость.
Позвонила моя агентша, просила прийти. Я послала ее, сказав, что очень больна, но собираюсь через пару дней выздороветь. В моем затуманенном болезнью мозге даже не поселились мысли о том, что все может быть очень плохо. Анемия или... Или что? Неужели рак? Иначе зачем он спрашивал о наследственности? Весь день я продремала, вечером заставила себя съесть немного овсянки и помидор. Меня начало поташнивать. Я достала из морозилки полкило говядины, разморозила в микроволновке, отрезала кусочек и принялась жевать. Я не соображала, что делаю.
Я позвонила Ольге, моей подруге по университету, она же - наша староста, сказала, что больна, узнала, когда сдаем вторую часть диплома. Потом я долго и тупо пыталась снять с пальца перстень незнакомца, но тщетно. Он намертво врос в мой палец.
А когда часы пропикали полночь, я нашла себя сидящей на балконе и плачущей взахлеб. Мною овладела безумная тоска. Я не знала, почему мне так плохо, но мысли неизбежно возвращались к Нему. Я не могла без него. Я хотела к нему, я хотела его. Жар сменился дрожью, мои руки были как лед. Меня морозило. Тело ломило, ноги были словно вата, я то и дело выпивала чашку воды, но жажда не угасала. Это напоминало ломку. Я выкурила сигарету, выпила стакан вина, но ломка не ушла. На теле появились пятна. Красные пятна. Я ходила на балкон, глядела на луну и плакала.
...Утром я открыла глаза. Я лежала на кровати, укутавшись в одеяло и зажав между ног подушку. Смертельная слабость не дала мне нормально подняться с кровати. Я села на пол. В комнате было очень темно. На окнах у меня были жалюзи. Я поднялась, подошла к балконной двери, потянулась рукой к обломанному шпунтику, чтобы немного раскрыть полоски жалюзи и впустить в комнату дневной свет. Я покрутила шпунтик, полоски поднялись и ударили меня прямо в глаза ослепительным лучом. Я отшатнулась и упала на пол, чтобы отползти в сторону. Тогда у меня уже не было каких-то вразумительных мыслей или опасений. Я сама себе напоминала зверя, который живет лишь инстинктами. Мне было плохо - я уходила от того, что делало мне плохо.
Я долго просидела в уголке комнаты, прячась от солнечного света. Раздался звонок телефона. Звонила Маринка, подруга по походам на танцы.
- Санька, ты чего там сидишь дома? Айда плясать в "Карамель", я уже мхом покрылась, сдавая эти модули...
Я машинально согласилась. Мне хотелось хоть чуть-чуть развеяться. Я напилась "Фервекса", выпила "Бёрн", стопку водки, кое-как оделась, причесалась, намазала бледное до ужаса лицо темноватым тональным кремом. Нанесла бронзовые румяна. Все это я делала на автомате. Помню также, что пыталась снять перстень еще раз. И еще. Не выходило. И еще я заметила, как гулко и часто бьется сердце.
Мы встретились с Мариной и ее друзьями возле метро. Все были в легких пиджаках, ветровках или свитерах. Я была в теплой куртке, шарфе и перчатках. Я пояснила, что больна, но хочу танцевать. Мое признание встретили небывалым восторгом, мол, так и надо. Я взяла под руку молодого человека, как-то назвавшегося (неважно), чтобы было полегче идти. Он что-то болтал всю дорогу, я машинально угукала и кивала.
Мы остановились перед входом в клуб, чтобы покурить. Из открытой двери звучала музыка, перед входом стояли несколько компаний. Молодой человек, с которым я шла, предложил мне сигарету. Я сказала "Нет, спасибо" и упала.
Да, я слышала крики окружающих, но словно бы издалека. Кто-то звал меня по имени, кто-то орал "Вызовите "скорую", кто-то пытался нащупать пульс... Я наблюдала за всем словно бы сверху. За телом, распростертым на залитом бликами асфальте, за суетящимися над ним людьми. Я ощущала, как медленно угасает пульс и останавливается сердце. Кто-то пытался стучать кулаком в мою грудь слева, кто-то пытался вдохнуть жизнь в меня, я слышала лишь какие-то слова. "Она умерла?!" Да. Сердце остановилось. Все погасло.
Я умерла.
Я вспомнила все это, пока пыталась тщетно привлечь внимание к себе. Да, теперь ясно все. Это мне еще повезло, что я успела очнуться прежде, чем меня вскрыли. Я впала в летаргическую кому, это ясно. Я чувствовала себя хорошо, только очень хотелось есть и пить, да бушевала во мне какая-то злость. Как они могли! Медики хреновы! На большом пальце правой ноги у меня была бирка, я ее чувствовала. Я взревела, словно сирена, от страха и ярости, и изо всех сил ударила в переднюю панель моего ящика. Металл прогнулся. Я изумилась и даже на миг перестала орать и стучать. Мне не было больно. Я ударила еще раз, собрав всю волю в кулак. Корпус прогнулся еще сильней. Я стукнула изо всех сил в уголок. Это оказалось труднее, поэтому я принялась наносить методичные удары в то место, где, предположительно, мог быть язычок замка. Ну, чтоб расшатать его, выбить и выйти. Постучав немного, я уперлась руками в потолок и подвигалась вперед-назад. Моя коробка задребезжала. Волна за волной накатывал дикий страх. Я прекратила дребезжать и заплакала.
Снаружи кто-то щелкнул замком. Я перестала плакать и закричала:
- Выпустите меня, пожалуйста! Я жива!
ebooksa