Он делал все, что надо, но делал это без былой радости и охоты. Он молча обедал, односложно отвечая на вопросы матери и отца. Иногда он ездил в Нотен навестить Анну — Грету и старался не пропускать этих визитов — виделись они редко.
Торгни больше не ходил к Смекету. Если его кто — то спрашивал о стройке сына, он отвечал, что дела Эрика его не касаются. Он дал совет, а теперь пусть все будет как будет, и хватит об этом.
Зима пришла поздно. Несмотря на холода в начале ноября, январь был мягким и бесснежным. Эрик вставил стекла в рамы и теперь все время проводил в своем доме. Большая керосиновая лампа излучала свет над скалами, и снаружи дом выглядел очень уютно.
В середине января Эрик перевез кровати и основные предметы домашнего обихода. Торгни и Майя были на кухне и смотрели на это через окно. Майя положила руку на плечо Торгни:
— Ну вот он и уходит, наш мальчик.
— Да, — сказал Торгни и отвернулся.
Он сел за кухонный стол и начал набивать трубку. Майя все еще стояла у окна и смотрела на Эрика.
— В любом случае у него своя голова, — задумчиво сказала она, — этого у него никто не отнимет.
Дом был готов в начале мая. Еще через две недели состоялась свадьба. Обряд бракосочетания должен был проходить под открытым небом, на скалах Нордюдден, а затем гости приглашались на обед по поводу свадьбы и новоселья в новый дом Эрика.
День был ветреный. Люди оставались в шляпах, а когда невеста бросила букет, его тут же унесло в море, прежде чем кто — то успел поймать его. Люди поспешили в дом молодых, их одежды развевались, и ветер вышибал слезу.
Анна — Грета подумала, что Эрик слишком сильно держит ее за руку, когда они шли к дому. Наверное, он нервничает. Она и сама была напряжена, потому что Эрик до сих пор не показал ей дом, где им отныне придется жить. Жить вместе, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит их. Эрик продолжал сжимать ее руку изо всех сил, у нее даже пальцы заболели.
Мать Эрика с подругами готовили столы на открытом воздухе с самого утра, но из — за непогоды им пришлось перебраться в помещение. Столы сервировали уже при гостях.
Эрик выпустил наконец руку Анны — Греты и начал приветствовать гостей. Ей была предоставлена возможность осмотреться. Все выглядело очень красиво, но все же кое — что показалось ей странным: хотя окна были закрыты, шторы раздувались. И…
Она оглядела холл, кухню, гостиную, окна, двери, потолок. Ей казалось, что у нее начинается что — то вроде морской болезни. Но подумать оказалось некогда, речь Эрика была закончена, и гости сели за стол. Анна — Грета решила, что она просто волнуется — еще бы, такой день.
Эрик все больше и больше хмурился. Разговор шел о рыбной ловле, летних постояльцах, о Гитлере и возможном захвате Аландских островов, но по углам люди шептались о чем — то своем. Было слышно что — то про стены и углы. Некоторые реплики услышал Эрик.
Анна — Грета заметила, что он наливает себе чересчур много водки. Она пыталась отвлечь его от выпивки, но муж уже достиг той кондиции, что превратился просто в рот для выпивки. Уже был вечер, гости больше не шептались, а разговаривали вслух. Эрик сидел на стуле и смотрел на одну из стен.
Трое детей играли. Они взяли вареные яйца и соревновались, кто дольше прокатит свое яйцо по полу. Пол был с наклоном, так что соревноваться было особенно интересно.
Вдруг Эрик встал и громко откашлялся. Атмосфера уже накалилась, но Эрика это не волновало. Он прислонился к стене, чтобы не упасть, и громко сказал:
— Тут столько всего уже переговорено, а теперь я скажу, что такое этот ваш Гитлер.
ebooksa