Старуха обещала выполнить ее просьбу. С нетерпеливой обстоятельностью она дала ей последние наставления, после чего ушла в свою комнату, примыкавшую к комнате леди. Свеча ее давно потухла, но она разворошила уголья в камине и сидела возле них, поклевывая носом и поглаживая время от времени соломенный тюфяк на своей кровати. Однако она не решалась ложиться, так как в любой момент из комнаты леди мог долететь звук колокольчика.
Было уже далеко за полночь; могильная тишина окутывала спящий замок. Старуха дремала, склонившись к огню. Ее голова опускалась все ниже и ниже, пока, наконец, не коснулась колен. При звуке колокольчика Кумушка встрепенулась, но задремала снова, потом снова встрепенулась, когда колокольчик зазвучал отчетливее — и в тот же момент она проснулась, но не от звона, а от душераздирающего крика, донесшегося из соседних покоев. Испуганная вероятными последствиями неудачи, старая карга заторопилась в комнату госпожи. Анна лежала на полу без сознания. С неохотой, но старухе пришлось позвать на помощь экономку (предварительно спрятав принадлежности тайного ритуала). Вдвоем они перенесли девушку на кровать и с помощью специфических средств, обычных в то время — обожженных перьев и т. п., — привели ее в чувство. Когда экономка ушла и Кумушка осталась наедине с Анной, о предмете их беседы можно было догадаться, хотя об истинных событиях той ночи еще много лет не знал никто. Странной формы кинжал лежал на кровати Анны; было очевидно, что кто-то посетил ее комнату, и весьма вероятно, что это было не земное существо.
Старуха советовала уничтожить колдовскую улику, но девушка не слушала ее и спрятала оружие в один из шкафов в спальне. Она полагала, что отныне (с тех пор как перед ней приоткрылась пугающая завеса будущего) она имеет право знать все тайны, связанные с ночной загадкой. Однако с этой ночи характер ее разительно переменился; переменились ее манеры и даже ее лицо. Она стала серьезнее и проводила долгие часы в уединении и раздумьях; при виде бывшей сообщницы она вздрагивала и сжималась; при этом она избегала даже малейшего намека на обстоятельства, произведшие в ней столь странную перемену.
Прошло несколько дней с той ночи. Однажды после обеда, оставив сэра Редмонда с капелланом, читающим ему житие святого Франциска Хавьера, Анна вернулась в свою комнату к прерванному рукоделию и была немало удивлена, услышав звук колокольчика у ворот; кто-то звонил настойчиво и громко — звук, которого ей ни разу не доводилось слышать с тех пор, как их семья поселилась в замке; их гости, из числа отдыхавших на здешнем курорте, приходили и уходили неслышно, как и подобает гостям в доме знатного и влиятельного человека. За оградой, по аллее уже упоминавшихся нами вязов, в сопровождении четырех слуг верхом на коне ехал молодой джентльмен. Слуги его, тоже верхом, были нагружены тяжелой поклажей; у двух передних с седел свисали притороченные кобуры, двое других везли переброшенные через луки седел огромные тюки. Шла первая неделя декабря, но обед в замке подавали в час дня, и поэтому Анна легко разглядела все эти подробности. Прибытие незнакомца вызвало суматоху в замке; отдавались громкие и поспешные приказания, шаги не смолкали в коридорах в течение целого часа; затем все утихло. Говорили, что сэр Редмонд собственноручно запер залу, где он принимал незнакомца, дабы никто не мог помешать их разговору. Примерно через два часа после прибытия незнакомца к Анне постучала служанка и передала приказ хозяина замка приготовить к восьми часам ужин и присутствовать на нем.
Хозяйство в замке велось неплохо по ирландским меркам, и все, что требовалось от Анны — спуститься на кухню и проверить, хорошо ли прожарены цыплята и посыпаны ли они сахаром, согласно вкусам тех лет; еще ей надо было посмотреть, правильно ли положены специи и по мерке ли разлито вино в кувшины; но самое главное — ей следовало проследить за тем, чтобы в центр горохового пудинга положили большой кусок масла. На этом ее обязанности по приготовлению ужина заканчивались, и она могла возвратиться в свою комнату, чтобы приготовить на вечер торжественное платье из белой дамасской ткани. В восемь часов ее позвали на ужин; по обычаю тех лет ей следовало внести первое блюдо. Когда она проходила по коридору, кто-то схватил ее за локоть; лицо Кумушки, искаженное отвратительной гримасой, придвинулось к ней. Она прошептала: «Разве я не говорила, что он придет за вами?» У Анны застыла кровь в жилах, но она овладела собой и вошла в залу, приветствуя отца и незнакомца низким реверансом; после этого она заняла свое место за столом. Ужас, охвативший ее при встрече бывшей сообщницы, не уменьшился в присутствии незнакомца; странной была его задумчивость во время ужина. Он ничего не ел. Сэр Редмонд тоже выглядел необычайно сдержанным и задумчивым. Наконец он обратился к незнакомцу (не называя его по имени): «Вы выпьете за здоровье моей дочери?» Незнакомец выразил желание оказать хозяину такую честь, но скромно наполнил свой стакан водой; Анна добавила несколько капель вина в свой, поклонившись ему. В этот момент, в первый раз с тех пор, как она увидела его, ей удалось рассмотреть его лицо — оно было бледным, как у мертвеца. Мертвенная бледность его щек и губ, глухой, как из-под земли, голос и странный блеск больших и неподвижных черных глаз, которые он не сводил с Анны, заставили ее побледнеть и даже задрожать, когда она подносила бокал к губам. Она поставила бокал обратно на скатерть и после этого, еще раз поклонившись отцу и странному незнакомцу, удалилась в свои покои.
Там она застала Бриджит Диз, занятую уборкой прогоревшего торфа в ее камине (тогда еще не было каминных решеток).
— Что ты делаешь здесь? — в волнении спросила девушка.
Старуха обернулась к ней, и безобразная ухмылка исказила ее лицо:
— Я ведь говорила, что он придет за вами!
— Да, я верю, что это он, — проговорила, несчастная девушка, опускаясь в плетеное кресло поодаль от камина. — Никогда в жизни я не видела человека с таким взглядом.
— Но разве он не настоящий джентльмен? — продолжала старуха.
— Он выглядит так, как будто явился с того света, — сказала Анна.
— Этот ли свет, тот ли, — пробормотала старуха, поднимая вверх костлявый палец, — помяните мои слова, они верны как… (тут она повторила одну из странных формул, произнесенных ею в ночь на 1 ноября) — он будет вашим супругом.
— Значит, мне суждено стать невестою мертвеца, — сказала Анна, — ведь тот, кого я видела сегодня вечером, — не живой человек.
Минуло две недели, и, казалось, Анна примирилась с чертами, доселе вызывавшими в ней ужас и отвращение. Она обнаружила, что они необыкновенно красивы; она заметила, что голос, такой странный и глухой, смягчается, когда произносит ее имя. Возможно, что вкусы и склонности молодых людей оказались так же одинаковы, как и их образ жизни; может быть, все проистекало из совокупности причин, — как бы то ни было, меньше чем через месяц незнакомец сказал Анне, что любит ее. С румянцем, хотя и без теснящих грудь вздохов, она приняла его признание. Он открыл ей, что имя его — сэр Ричард Максвелл и что он — шотландский баронет. Семейные невзгоды вынудили его покинуть родину, и он перевел все свое состояние в Ирландию, решив остаться здесь на всю жизнь. Так он говорил. Ухаживание тех дней было простым и коротким, и скоро Анна стала женою сэра Ричарда. Они жили с ее отцом до самой смерти сэра Редмонда, после чего перебрались в свои северные владения. Там они провели несколько лет. Семья их росла, и дни протекали в счастии и спокойствии. Поведение сэра Ричарда, однако, отмечали две странности — он всеми силами старался избегать встреч с соотечественниками: если он узнавал, что в соседний город прибывал какой-нибудь шотландец, он затворялся в замке и не покидал покоев до тех пор, пока не уверялся в отъезде чужестранца. Другая его странность заключалась в том, что он имел обыкновение запираться в своей комнате в канун 1 ноября. Леди, у которой были свои воспоминания, связанные с этим днем, лишь однажды отважилась спросить его о причинах этого необычного уединения; с тех пор она ни разу не осмеливалась повторить свой вопрос и, кажется, испытывала немалое облегчение от этого. Все шло своим чередом, и дела обстояли, как я уже сказал, немного таинственно, но тем не менее счастливо, когда неожиданно, без объяснения причин, сэр Ричард и леди Максвелл расстались и больше никогда не встречались в этой жизни. Сэр Ричард продолжал жить в фамильном особняке, а леди Максвелл переехала к дальней родственнице в удаленную и глухую часть страны. Столь глубоки были чувства, вызвавшие их разрыв, что имя любого из бывших супругов до самой смерти не проронили губы другого.
Леди Максвелл пережила своего супруга на целых сорок лет, дожив до девяноста шести лет. Только перед смертью она открыла родственнице, в доме которой жила, следующие необычайные обстоятельства.
Она рассказала, что в ночь на 1 ноября, около семидесяти пяти лет назад, по наущению негодной советчицы, она выстирала одно из своих платьев в течении, где сходятся четыре потока. Она исполнила и другие безбожные обряды, подсказанные ей Кумушкой, надеясь увидеть будущего жениха в полночь в своих покоях. Пробило двенадцать, однако то, что она увидела, не походило на человеческое существо. Видение неописуемое и ужасное приблизилось к ней и швырнуло на пол тяжелый кинжал странной формы, наказав «узнать будущего мужа по этой вещи». Жуткий визит лишил ее чувств; придя в себя, ока подняла брошенное призраком оружие: при ближайшем рассмотрении оно оказалось покрыто засохшей кровью. С тех пор оно хранилось в одном из ее секретеров и не извлекалось оттуда до того рокового дня, когда леди Максвелл и сэр Ричард так странно и внезапно расстались. Как-то раз рано утром сэр Ричард Максвелл встал, чтобы отправиться на охоту. Затеряв свой охотничий нож, он зашел к леди Максвелл, еще не встававшей с постели, одолжить другой. Леди, полусонная, отвечала, что в таком-то из секретеров он найдет то, чего хочет. Он вышел из комнаты, но, к несчастью, перепутал секретеры; леди Максвелл совершенно пробудилась, когда увидела мужа, приставившего к ее горлу страшное оружие. Он угрожал ей мгновенной смертью, если она не расскажет, как этот кинжал оказался у нее. Она умоляла не убивать ее и в ужасе открыла ему всю правду о страшном гадании. Несколько мгновений он стоял неподвижно, лицо его искажали то гнев, то презрение и беспредельное отчаяние; ни одно из чувств не возобладало над остальными; как она клялась, в этот момент он был донельзя схож с демоном, явившимся ей роковой ночью (так своеобразно проявилось фатальное сходство). Затем он воскликнул: «Ты победила меня с помощью дьявола, но больше тебе не владеть мной!» — и он оставил ее, чтобы не встретить больше в земной юдоли.
Уже тогда ей была известна тайна ее мужа. Нельзя достоверно указать, откуда она узнала ее, но, вероятнее всего, этому способствовал приезд одного шотландского джентльмена, утверждавшего, что он знает сэра Ричарда. Любопытство леди Максвелл, разжигаемое странными привычками мужа, требовало разгадки и побудило ее искать встречи с приезжим шотландцем. Представившись чужим именем, она узнала от него обстоятельства, отравившие ее жизнь до самого последнего часа. Вот рассказ, который ей довелось услышать.
Сэр Ричард Максвелл смертельно враждовал со своим младшим братом. Клан предполагал примирить их на фамильных празднествах. Так как ножи и вилки были тогда орудиями, неизвестными в Горах, пирующие пользовались вместо них шотландскими кинжалами. Вино лилось рекой, и вместо того, чтобы примирить врагов, праздник воспламенил их; вспомнились старые распри, и руки, вначале лишь с негодованием сжимавшие рукояти кинжалов, с яростью выхватили их; в завязавшейся схватке сэр Ричард смертельно ранил своего младшего брата. Жизнь его самого с трудом спасли от мести клана, и он был вынужден бежать к морю. В глухой рыбацкой избушке он скрывался до прихода судна, переправившего его в Ирландию. В ночь на 1 ноября он ступил на его борт, и в тот же миг дух его смутила внезапная ярость; бессознательно его рука коснулась кинжала, который он продолжал носить после убийства. Он выхватил его и обратился к небесам, моля, чтобы «вина за пролитую кровь брата была бы так же далека от его души, как брошенное им оружие». С этими словами он размахнулся и с силой метнул кинжал в воздух. Теперь же, спустя много лет, он нашел его спрятанным в шкафу у своей жены. То ли он в самом деле поверил, что она завладела им с помощью сверхъестественных сил, то ли он боялся того, что жена была тайным свидетелем его преступления, — сейчас это сказать трудно, но исход был таким, каким я его описал вам. Разрыв был немедленным и бесповоротным, и я не знаю, насколько правдива эта история, но рассказываю ее такой, какой ее рассказали мне.
ebooksa