Шелест 2

Я подступился к ней, сминая юбки, охватывая её талию и притягивая к себе. Боярыня, как и Рябова обладала статным, тренированным телом. Сквозь ткань, и даже корсет, я ощутил крепость напряжённых мышц. Однако длилось это не дольше мгновения, в следующее Тульева уже стала мягкой и уступчивой. Елена не испытывала сомнений и впрямь зная чего хочет, а потому мои губы без труда нашли мягкие и податливые уста.

Мы целовались страстно и самозабвенно, из горла женщины то и дело вырывались сладостные стоны. Ну и я, признаться, не сумел сдержать хладнокровие. Меня захлестнуло приятной волной, и я… Нет, не зарычал, скорее уж замычал. Умеет боярыня целоваться, что тут ещё сказать.

— Тихо-тихо-тихо.

Оторвавшись от моих губ, жарко зашептала она мне в самое ухо, отчего я вздыбился ещё больше, хотя казалось бы уже и некуда. В висках пульсирует, голова поплыла, по спине пробежала волнующая дрожь, отчего я повёл плечами. И противоречивые чувства, с одной стороны, хочется от неё избавиться, с другой, чтобы она повторялась вновь и вновь.

Одновременно с этим я ощутил, как моё правое запястье словно оказалось в тисках. В голове тут же возникло сравнение с Чёрной вдовой, которая значительно превосходя самца по размерам и силе, убивает своего кавалера после спаривания. Впрочем, хватка тут же ослабла, и я почувствовал бархатное прикосновение нежных и ухоженных ручек.

Только теперь до меня вдруг дошло, что я уже взбил юбки и скользнул под них, нащупав панталоны. Нормально мне так снесло крышу. И ведь не мальчик. Да даже если и брать в расчёт только мою здешнюю жизнь, я уже успел изрядно вкусить греха. Но должен признать, никогда ещё не испытывал ничего подобного, ни в прошлом, ни в настоящем.

— Не стоит так спешить милый мальчик. Ведь за нами никто не гонится, и у нас вся ночь впереди. Не будем так-то уж горячиться, и предаваться усладе прямо на дороге. Захар, трогай!

Она сжала в ладошках моё лицо и вновь потянулась к моим губам. А я и не дурак от такого отказываться, вновь впился в неё долгим требовательным поцелуем. И признаться совершенно не уверен, смогу ли дотерпеть до конечного пункта назначения.

Глава 7

— Вот тут оно и случилось, — указав рукой в сторону выпаса, произнёс мужик.

Трава невысокая, поработали живые газонокосилки, так что поднялась всего-то на пядь*, не выше. Местность, в отличии от трёх других известных мне, открытая. Там-то овраги да деревья, а тут выпас. Впрочем, даже несмотря на это попасть под выброс Силы достаточно затруднительно, ведь он случается только в полнолуние и лишь когда луна в зените, да и длится всего-то мгновение. А потому не удивительно, что попадают под него не часто.

*Пядь — 17.78 см

— И как такое случилось? — спросил я сопровождавшего нас мужичка.

— Так, Алексашка из Глуховки возвращался, красавица одна ему там приглянулась, вот и подался на гульбище. Только ему местные бока намяли, да отправили восвояси, чтобы, значит, к их девкам не лез. А как побитый брёл по этому выпасу, так тут-то его беда и настигла, обратился оборотнем. Хоронился как мог, да только звериное нутро всё одно наружу вылезло, и бед понаделал, мама не горюй.

— Понятно. Спасибо тебе братец, — сунув ему четвертной, поблагодарил я.

Перво-наперво я обследовал тропу тянущуюся через выпаса, потом начал нарезать полосы по паре сажен справа и слева от неё. Присутствовала надежда, что управлюсь за день, ведь если за десяток лет тропа и вильнула или сместилась, то не на много. Увы, не срослось. Ничего-то я не обнаружил. Если карман есть, то я в любом случае должен был его почувствовать. Даже если у него в прошлое полнолуние случился выброс. Прошло уже больше двух недель, и какое-то количество Силы там должно скопиться.

Под вечер я с тоской посмотрел на выпас. Не меньше, а то и больше полусотни десятин, а мне придётся нарезать более ста двадцати вёрст. И ведь как всегда по закону подлости, окажется, что я обнаружу искомое в самом конце.

М-да. Ну, насчёт закона подлости это я в самую точку. Только малость ошибся. Потому что к исходу третьего дня, прочесав весь выпас, да ещё пару тройку раз вляпавшись в коровьи лепёшки, я так ничего и не обнаружил. Я даже прошёлся по тропе в Глуховку, обследовав как её саму, так и пройдя вдоль неё, хотя и прошлось продираться сквозь кусты. Ни-че-го.

— Может и не было оборотня, — отпив из фляжки воды, произнёс я.

— Был, Пётр Анисимович. Не могло его не быть. Случилось это не так чтобы и давно. Опять же, Митрич говорит, что сам с другими деревенскими видел, как Алексашку во дворе корчило, когда он обращался. Да и бед он тут столько наворотил, что народ по сию пору крестится. А вот место… Место может и не то. Мало ли как он брёл, побитый-то. Если сильно прилетело, то там уж и дороги не разбираешь.