Исход сражения между двумя флотилиями разрешился, когда эскадра Дюра сделала прорыв прямо через отмель, где кораблям, казалось, пройти совершенно невозможно – там местами даже просвечивал голый песок. Но воины спрыгнули в воду, едва доходившую им до колен, подняли на руки свои корабли, бегом перенесли их туда, где глубже, и зашли противнику в тыл. Конунг, наблюдавший за ходом битвы с холма, протрубил в рог, объявляя, что победа за Дюром.
А Дамианос, представив морское сражение с таким противником, содрогнулся. Огнеметы хороши, когда ветер дует в правильную сторону. Но при такой маневренности русы могут зайти откуда угодно, и тогда неповоротливым дромонам с этими юркими суденышками не совладать. Лучники вэрингов поразительно метки. Во время учения они целили «неприятельским» кораблям только по мачтам – и сплошь утыкали их стрелами, не ранив никого из гребцов. Такие стрелки не подпустят матросов к парусам, и дромон не сможет сменить галс. Приблизившись, викинги цепляли борт длинными крючьями и шли на абордаж – не гурьбой, а особым образом, когда лучших бойцов с двух сторон прикрывают щитами товарищи.
Устрашающее зрелище водных маневров наконец вывело аминтеса из затянувшегося оцепенения.
Империи угрожала опасность, и очень серьезная. Да, русы пока еще немногочисленны. Но если не раздавить змееныша, пока он мал, вырастет могучий змей – и тогда будет поздно.
С одним Змеем – жрецом Урмом, поначалу сильно докучавшим «северному колдуну», Дамианос к тому времени уже совладал. В первые дни бывший слепец не давал аминтесу прохода. То, жестикулируя, требовал вернуть зрение и другому глазу, то просил научить каким-нибудь чудесам. Дамианос делал вид, что не понимает.
Тогда жрец пришел к нему с одним из местных словен, знавших по-русски.
– Великий волхв спрашивает, какие у тебя еще есть волшебные штуки кроме прозрачной трубки, – пугливо косясь на обоих чародеев, перевел толмач. – Говорит, покажи.
– Ничего больше нет, – ответил Дамианос.
Старик рассердился. Велел передать, что от слов «северного колдуна» пахнет ложью и что служителю Одина лгать нельзя – за это лишают жизни. Но в конце разговора убил своим ритуальным ножом не Дамианоса, а беднягу переводчика. Очевидно, не хотел, чтобы тот болтал об услышанном.
Назавтра явился опять, с новым толмачом. Был вкрадчив, предлагал обмен: научит всем хитростям, которые знает, в обмен на чудеса, которыми владеет Дамианос, и так приставал, что пришлось согласиться. Только сначала, сказал аминтес, нужно дождаться полнолуния, ибо «бог Эскулап» дозволяет говорить с собой лишь при полной луне. Второго переводчика гнусный старик отправил вслед за первым. Пообещал, что к назначенному сроку найдет среди местных жителей еще кого-нибудь, знающего язык.
Наутро после полнолуния аминтес разыскал жреца сам, пока тот не истребил всех ильмерских славян, имевших неосторожность выучить наречие вэрингов. Перевести попросил Гелию.
– Эскулап говорит: пока нельзя. Бог хочет тебя сначала испытать. И еще он сказал: «В течение трех лун не подходите друг к другу, иначе один из вас умрет».
– Который? – опасливо спросил годи.
– Тот, чья колдовская сила слабее.
– Ладно. Не буду к тебе подходить. И ты обходи меня стороной, – подумав, объявил Урм. – Я не хочу твоей смерти.
Одной маленькой проблемой стало меньше. Но другая, главная, осталась, и ее надо было как-то решать.
Divide et impera
Недели две Дамианос размышлял и в конце концов не выдумал ничего оригинального. Когда не удается применить принцип «Бей в голову», то есть воздействовать непосредственно на вождя варваров, аминтесы используют следующий по эффективности способ: «Разделяй и властвуй». В данном случае древнее правило divide et impera, видимо, следовало применить в вариации annulus infirmus – «слабое звено». Выбираешь в цепи самое слабое кольцо, приставляешь к нему зубило, бьешь. Цепь лопается.
Самым слабым звеном у князя Рорика, пожалуй, был самый сильный его витязь – хёвдинг Хаскульд.
К этому выводу Дамианос пришел после того, как, исследовав главный стан руссов, приступил к изучению второго лагеря, где со своей дружиной расположился доблестный Дюр.
ebooksa