– Это я. Тихо.
Радостная дрожь прошла по ее плечам. Она не вскрикнула, а лишь поцеловала его ладонь.
Он сказал то, что следовало – и так же бесшумно отпрянул назад. Времени на нежности не было. Когда Радослава распрямилась и обернулась, она увидела лишь покачивающиеся ветви куста.
Выманить для разговора Гелию тоже было непросто. Она всё не выходила из шатра Хельги, а солнце уже начинало клониться к западу. В конце концов Дамианос стал, прохаживаясь мимо, насвистывать песенку «Луна над Геллеспонтом». Часовой погрозил ему секирой – у вэрингов свист считался оскорблением. Зато из-за полога сразу высунулось смуглое лицо. Аминтес потер левой рукой подбородок. Это был условный жест срочного вызова. И четверть часа спустя помощница уже была у него.
Она молча выслушала новость. Задала всего один вопрос:
– И ты расстанешься со своей беловолосой?
Все-таки женщина – прежде всего женщина, а уже потом аминтес.
Гелия ждала ответа целую минуту. Не дождалась.
– Беловолосая – действительно твоя половина, – сказала тогда эфиопка со странной улыбкой. – Но, может быть, она – половина твоего тела, а я – половина твоей души?
– Похоже на то. – Дамианос потрепал ее по пышным волосам. – Я буду думать о тебе, сестренка. И найду способ прислать весточку. Мне жаль с тобой расставаться.
– Как было жаль расставаться с леопардихой? Я смотрела из терема. Ты погладил ее на прощание точно так же. Ладно. Иди. Исполни, что должно. И будь счастлив со своей белошерстной кошкой. Если сумеешь. Всё, попрощались…
Она сердито стряхнула слезинку и стремительно вышла вон.
Других трудностей в этот последний день не было. Поздним вечером, шагая рядом с Магогом к Хаскульдову стану сквозь непроницаемую тьму, которая предшествует восходу луны, Дамианос позволил себе немного потешиться самохвальством.
Не прошло и месяца с тех пор, как он прибыл во владения грозных и таинственных варваров, не зная их языка и почти не имея представления об их обычаях. И вот самая трудная часть задания исполнена. Предстоит преодолеть еще много препятствий, решить целый сонм больших и малых проблем, но все они будут неизмеримо проще того, что уже достигнуто.
Сила вэрингов расколется, а скоро – когда сюда дойдет весть о разгроме храброго Дюра – будет поколеблен и дух этих неустрашимых воинов, рухнет миф об их непобедимости. У Византии на Данапре появится союзник, всецело зависящий от поддержки империи. Северные рубежи державы будут надежно защищены.
Дамианос и прежде успешно выполнял все порученные задания, но никогда еще его возвращение не было таким триумфальным. Теперь никто в Сколе не удивится, что пирофилакс выбрал своим преемником именно его.
Жить в Константинополе. Никогда больше не скитаться среди варваров.
Как же он был глуп, когда думал, что сможет уехать без нее. Зачем тогда жить?
«Я был необыкновенным человеком и хотел только одного: умереть, – думал Дамианос. – А теперь я стал обыкновенным и хочу жить. Счастливо и долго. Это звучит скучно, но лучше этого нет ничего на свете».