Чистилище

— Битва и испытание, через которые мы должны проходить снова и снова. Со мной все так и произошло, когда я узнал о том, что на самом деле видел Фабрицио Пиранези в горах у Борго-Сан-Пьетро. Я имею в виду понтифика, ослепленного чарами проклятого князя ангелов. Когда я это услышал, то засомневался и в себе, и во всем, во что верил до этого, что сотворил. И даже больше: я сомневался в архангеле Урииле, нашем прародителе — князе ангелов.

— Ты говоришь так, словно уже переборол свои сомнения, — заметил Энрико.

— Да, именно так. Это было испытание, которое я должен был выдержать.

— Значит, ты не веришь, что Фабрицио Пиранези говорил правду?

— Я не считаю Фабрицио и его брата Анджело лжецами, вовсе нет. Но видения всегда нужно интерпретировать, это тебе может подтвердить и синьора Фальк. Подобное видение влияет на ребенка иначе, не так, как на взрослых мужчину или женщину, атеиста или верующего. Вы согласны, синьорина?

— Да, — ответила Ванесса. — Я не смогла бы сказать точнее.

— Я долго думал над предсказанием Фабрицио Пиранези, — продолжал Сальвати. — В последние несколько дней у меня для этого было достаточно времени. После всего, что я узнал о Лаваньино и всех его махинациях, у меня не осталось сомнений, что именно я — тот ослепленный понтифик, который пошел по ложному пути. Но я отказываюсь осуждать Уриила. Ничто не говорит о скверных деяниях главы ангелов, но все — против меня. Мне следовало бы чаще обращаться к нашему прародителю, тогда бы я не ступил на эту роковую стезю. Да, я был во власти чар проклятого, но это был не Уриил, а Люцифер. В отличие от тебя, сын мой, я не видел дьявольского лика, когда он явился ко мне. Самая большая опасность заключается в том, что, когда ты преодолеваешь страх, у тебя больше не возникает сомнений.

— Очень часто может произойти так, что человек, думая, что он делает что-то во благо, творит вред, — согласилась с ним Ванесса. — А когда это замечаешь, об этом можно только сожалеть, но назад уже ничего не вернешь.

Энрико взглянул на нее и невольно вспомнил, как тяжело она переживала катастрофу, которая случилась с ними в поместье, когда Лаваньино признался в содеянных поступках. Мысль, зародившаяся у него в тот момент, возникла снова. Мысль, которую он готов был сразу и навсегда выбросить из головы. Но чем больше он наблюдал за Ванессой, тем отчетливее осознавал эту мысль. Он печально взглянул на Ванессу.

— Ты тоже раскаиваешься? Ты раскаиваешься в том, что шпионила для Лаваньино и помогала ему в убийствах? Или для тебя, как члена ордена «Totus tuus», это был христианский долг?

Ванесса долго молчала, прежде чем смогла ответить:

— Я не член ордена «Totus tuus». Но все остальное верно. Я действительно считала, что мой христианский долг — помочь кардиналу Лаваньино.

— И тебя не смутило, что ты оказалась замешанной в организованных им убийствах? — громко спросил Энрико. Его голос дрожал.

— Я об этом ничего не знала! Когда я просила помочь его в моем исследовании, он меня запутал и умело перевел разговор на тему моей веры. Возможно, он почувствовал, что я уже давно колеблюсь и готова изменить точку зрения: служит ли Церковь только Богу. Может быть, он даже наводил обо мне справки, я не знаю. Но он сделал так, чтобы я поверила, что это наилучший вариант для Церкви и верующих. Поэтому я и передавала ему информацию. Но я не догадывалась, для чего он будет ее использовать. Когда в Марино появились преступники и почти на моих глазах убили Леоне Карлини, я впервые засомневалась. Но я осознала всю правду только после того, как Лаваньино рассказал о своих злодеяниях. — Она на секунду замолчала, а потом спросила: — Когда ты об этом узнал, Энрико?

— Я догадался слишком поздно. Лишь позавчера, когда ты чуть не потеряла сознание в поместье, слушая, как Лаваньино добровольно сознается во всем. Тогда мне стало ясно, что ты всегда была рядом, когда происходили решающие события. Твоим таинственным информатором в Ватикане, о котором ты мне рассказывала, был не кто иной, как кардинал-префект. Действительно, очень хорошо осведомленный человек! Лаваньино от тебя узнал, что в поместье отца его ожидает ловушка?

Ванесса беспомощно взглянула на Энрико и кивнула.

— Вина Ванессы не больше, чем моя, — произнес Томас Сальвати. — Ты по праву чувствуешь, что тебя предали и обидели, Энрико, но пойми, что Ванесса сделала это не со зла. Ее саму обольстили и предали.

Энрико и сам очень хотел в это верить. Его по-прежнему тянуло к Ванессе. Но именно поэтому он так сильно переживал ее предательство. Последние дни они провели как любящая пара, однако теперь он задавался вопросом, не притворялась ли она все это время. Он искал ответ в ее глазах, но она отвернулась.

С гулким металлическим эхом открылась стальная дверь подземной камеры. Энрико увидел охранника с автоматом УЗИ через плечо и человека в одежде кардинала, который вошел в комнату. Это был герольд Феррио — правая рука Лаваньино. Он остановился в центре помещения, повернул голову в сторону Энрико и глянул сквозь очки без роговой оправы.

— Хорошо, что вы снова пришли в себя. Наш замечательный доктор Брузино уже сомневался в своем врачебном искусстве и думал, что дал вам слишком большую дозу снотворного.