Чистилище

Донати приподнял брови.

— Вы удивительно хорошо проинформированы. Никто ведь тайно не прослушивал полицейскую волну, а?

— Из нас двоих точно никто, — подмигнув, ответил Александр. — Ведь мы оба католики. Ну, так что там с этим убитым священником? И как получилось, что это дело доверили именно вам?

— С тех пор как я распутал преступление в Ватикане, в нашем полицейском управлении меня стали считать специалистом по церковным делам. А распятый священник — это как раз тот случай.

— Значит, все-таки это правда насчет распятия? — прицепилась к слову Елена.

— Да, правда. Старушка зашла в церковь, чтобы помолиться. А когда увидела мертвого священника, с криком выбежала наружу. Она до сих пор в шоке. К счастью, ее подхватили два каких-то туриста, позаботились о ней и оповестили полицию.

— Туристы у Санто Стефано на Трастевере — это необычно, — удивилась Елена.

— Два истых католика, которые откопали эту церквушку в каком-то сомнительном путеводителе, — пояснил Донати. — Чета немецких писателей, муж и жена, приехавшие сюда, чтобы собрать материал для книги. Довольно безобидные. Но для верности я все же приказал их допросить. Может, они заметили что-нибудь подозрительное или даже видели убийц. Убийство, наверное, произошло незадолго до того, как синьора Кильо вошла в церковь.

— Синьора Кильо? — переспросил Александр.

— Старушка, которая обнаружила труп.

— Она видела убийц?

— Вероятно, нет, но точно мы пока еще сказать не можем. Она настолько поражена происшедшим, что из нее нельзя вытащить и пары связных слов. Сейчас она под присмотром врачей.

У Елены на языке вертелся вопрос, от которого комиссар просто так не мог отмахнуться:

— Откуда вам известно, что убийц было несколько, если до сих пор нет свидетелей?

— Пойдемте со мной! — прозвучал лаконичный ответ. Донати повернулся и пошел в церковь твердой, слегка косолапой походкой. С тех пор как восемь лет назад его жена и двое детей погибли от взрыва бомбы, подложенной мафией, жизнь Донати уже не была прежней. Непримиримый борец с криминалом остался жив, хотя осколками ему раздробило левую ногу чуть ниже колена. Он заново учился ходить на протезе, а полиция использовала его лишь для обучения персонала и исключительных заданий. Три месяца назад он оказал Александру и Елене неоценимую помощь — выступил союзником на стороне понтифика Кустоса и помог избежать покушений на нового Папу и его окружение.

Большое распятие на церковном алтаре было измазано кровью. На резной деревянной фигуре Иисуса тоже была кровь, и казалось, будто его распяли только что. Глаза его под терновым венцом печально взирали на ноги входящих. Но совсем недавно был распят не деревянный Спаситель, а мужчина в черном костюме священника, тело которого теперь лежало на полу лицом вверх. Труп осматривал полицейский врач. Александр увидел окровавленные руки и ноги, отверстия, из которых были извлечены гвозди.

— Теперь я понимаю, — произнес он. — Один человек не смог бы прибить тело к кресту. Нужны были помощники. Как минимум один должен был держать тело, пока сообщник орудовал молотком. При условии, что священник уже умер.

Врач взглянул на них.

— Он был мертв. Конечно, на данный момент я не могу сказать ничего конкретного, но пока вырисовывается следующая картина: сначала священника оглушили, на это указывает свежая рана на голове, и он, вероятнее всего, потерял сознание. Потом его задушили и уже мертвого прибили к кресту.

— Значит, распяли его не для того, чтобы пытать. И это не способ убийства, — вслух размышлял Александр. — Несмотря на это, убийство потребовало от преступников немалых усилий. За то время, пока убийцы снимали с тела ботинки и носки, прибивали его к кресту, их могли увидеть случайные прихожане. Отсюда и возникает вопрос: какое значение придавали этому распятию убийцы?