Чистилище

— Называй их, как тебе угодно.

— Как же мне поддерживать с ними контакт? Читать, что ли, их тайные записки, которые они передают в камеру контрабандой? — Маркус Розин коротко и безрадостно рассмеялся. — Составленные с помощью алфавита для слепых?

— Есть разные способы и пути, — ответил Александр с намеренной многозначительностью.

Отец скептически ухмыльнулся:

— Александр, ты пришел сюда для допроса?

— Я хотел бы попросить тебя о помощи, отец.

— Я весь внимание.

Это было невозможно, но Александру казалось, что отец с любопытством смотрит на него.

— Если ты внимательно слушаешь радио, то наверняка знаешь о двух убийствах священников в Ариччии и Риме.

— Да. И что?

— Что тебе известно об этом?

— Наверное, меньше, чем тебе. В отличие от меня, ты можешь читать еще и газеты.

— Возможно ли, чтобы в этом деле были замешаны бывшие члены ордена «Totus Tuus»?

Пальцами правой руки Маркус Розин выбивал на столешнице барабанную дробь.

— Александр, я только теперь понял, что именно это и привело тебя ко мне! А сначала я подумал, что это… кровные узы.

— Ты хочешь обидеть меня? В прошлом я доказал, что ты мне небезразличен. Но сегодня я действительно пришел по делу. Если ты что-нибудь знаешь об этих убийствах, скажи мне, пожалуйста! Может быть, это предотвратит следующие жертвы.

— Неужели ты считаешь меня предателем? — с упреком произнес Маркус Розин.

— Я и предположить не мог, что ты будешь так упрямиться, — разочарованно ответил Александр. — Я думал, что майские события и потеря зрения заставят тебя задуматься и направят на путь истинный. Но, наверное, я ошибался.

— Да, разумеется, ты ошибался! Вы лишили меня зрения, заперли меня здесь, вполне вероятно, до конца моих дней, и ожидаете, что я вам помогу? — Горечь в голосе Маркуса Розина сменилась яростью. Он закричал: — Уходи, Александр, исчезни!

— Нет, это не я и мои товарищи отняли у тебя зрение, а кошки, которые на тебя напали. Но то, что мы стояли по разные стороны баррикад, верно. Тогда я испытывал к тебе отвращение, отец, за то, что ты сделал. Наверное, в тот момент я даже ненавидел тебя. Но потом я все обдумал и решил, что ты сделал то, что было необходимо в данной ситуации. Я все еще считаю твои убеждения ложными, однако, по крайней мере, пытаюсь понять твои поступки. Ты так верен своим идеалам! И все же я думаю, что ты все это время думал только о себе, переживал за себя и бежал сам от себя, взваливая вину за свою исковерканную судьбу на других. Мне жаль, отец, однако, похоже, чувства перехлестнули через край.