Подбежал наследник, прижимая к груди кошку.
– Вот этот глаз зоркий, который во лбу? Дай потрогать!
Осторожно погладил пальцем склонившемуся Маркелу родинку. Потревоженная Отрада недовольно заурчала.
– А по-кошачьи ты понимаешь?
– Самую малость.
– Что она говорит?
– Сейчас поспрошаю.
Трехглазый почесал кошке бок, она поурчала еще.
– Не пойму, про что она… Оринка это кто?
– Есть такая. Карлица.
– Говорит, желаю, чтоб Оринка при мне была и меня обихаживала.
Севши в колымагу ехать из дворца, Маркел сразу взопрел в дареной царской шубе.
Степан Матвеевич завистливо пощупал вышитый позументами обшлаг, потрогал пуговки рыбьей кости.
– Рублей в триста шуба-то. Жаль, не продать – государю обида.
– В горнице на стенку повешу. Не по улице же в ней ходить?
– Это да… – Окольничий глядел искоса. – Кто кошку стащил? Карлица?
Трехглазый кивнул. Думы у него сейчас были про другое.
Вот ведь двадцать с лишним лет царю отслужил. Каких только дел не делывал, каких только доблестей не являл. И что имел? Подьячество неверстанное да невеликий домишко. А тут кошку мурлявую сыскал – и уже дворянин при жалованном поместье да на плечах шуба ценой еще в два поместья.
Покачал головой, дивясь баловству судьбы.
Степан Матвеевич понял без слов.