– А тебе очень нравится Ник?
– Ник? А, да, очень.
– Он классный парень, – авторитетно заявила я. Пусть у меня с недавних пор нет к нему сильных чувств, но как человек он продолжает мне нравиться.
– Конечно, да, классный, – тряхнула длинной гривой светло-русых волос Князева. – Особенный парень.
– И он тебя так любит. Вы хорошо смотритесь вместе, – сказала я правду. Но они действительно хорошо смотрятся! Не могу этого не признать.
– Я знаю, спасибо. А вы с Деном – ярко.
Хорошо, что автобус Ольги быстро приехал и умчал вдаль светловолосую девушку, с которой я больше ничего вроде бы не делила (надеюсь, к Дэну она равнодушна!), но которая продолжала не шибко мне нравиться. Чем? Не знаю.
Эй, зеленокожие! Заберите к себе вашу родственницу! Ну, если не опыты над ней ставить, так замуж за гнома какого-нибудь выдать. Ну, хорошо, хорошо, за великолепного вампира… Но все равно – заберите!
В автобусе, в котором я от усталости уснула, Ольга Князева явилась в гости к моему сознанию на крыльях сновидения. Она, одетая во все белое, молчала и медленно ходила вокруг небольшого озера, в котором отражались черное бархатное небо, звезды и пролетающие кометы-искры. Я долго смотрела на девушку, паря где-то в воздухе, а потом приблизилась к озеру и зависла над ним, едва касаясь босыми ногами холодной глади воды. В ней, спокойной и неподвижной, отражалось то же небо, те же звезды – только комет не было, но вот отражение Ольги, стоявшей в безмолвности на берегу, было другим. Ольга в озере была облачена в черную одежду, и лицо у нее было белое, и волосы короче… Она хотела что-то произнести, что-то сказать мне, но… В это же мгновение во сне, откуда ни возьмись, появилось довольное упитанное зеленое существо и, наклонившись к моему уху, доверительно сообщило:
– Следующая остановка – магазин «Восход».
Я тут же проснулась и, протерев глаза, поняла, что подъезжаю к собственному дому.
Кстати, эта суббота была, действительно днем сюрпризов. Первым было появление Смерча на остановке, о котором я уже рассказывала, а вторым – появление еще одного человека… Да и самое страшное зачетное испытание недели ожидало нас именно в этот день, когда я просила у Смерча моральной поддержки по эсэмэс, а он приехал ко мне, дабы побыть моим талисманом.
Зачет по эстетико-философским учениям Нового и Новейшего времени начинался в девять утра, и, судя по всему, должен был проходить едва ли не весь день – препод, по отзывам ребят из параллельной группы, которые уже успели с ним пообщаться ранее, принимал его довольно жестко. К тому же у него был нечеловеческий нюх на самые разные шпоры, а это значило, что списать у него было почти нереально. Нельзя сказать, что этот предмет был безумно трудным: он был даже интересным, но из-за строгости преподавателя даже самый легкий предмет может показаться адским для студента. Поэтому даже мне пришлось учить философию Нового и Новейшего времени очень серьезно: даже ночью я спала пару часов.
Как следует поутешав меня, Смерч вновь пошутил насчет того, что если я не сдам, у меня не будет возможности оценить нашего совместно первого нормального свидания, а затем легко поцеловал меня в губы, заставив скрежетать зубами – сделал это на виду у всего университетского двора, заполненного курящим и греющимся на солнышке, народом! Правда, одновременно с моими возмущениями, головастики дружненько подняли вверх листы со словами гимна господину Д.О. Смерчинскому – так они обрадовались этому мимолетному нежному прикосновению его губ.
– Бурундучок, – прошептал он мне после этого, не обращая никакого внимания на то, что на нас уставились первокурсницы-дизайнеры. Я вообще заметила удивительную вещь – до посторонних ему не было никакого дела, как и до их мнения, а вот этим самым посторонним… до него дело было. И много. – Тебе пора. Пошли в кабинет.
– Не хочу, – вздохнула я, но покорно пошла следом за ним.
– Все, иди и помни, – сказал мне Дэн, доведя до нужного кабинета, около которого уже толпились мои одногруппники. К Смерчу они, кстати, уже привыкли и всегда приветливо с ним здоровались, как с лучшим другом, а он же весело с ними общался и шутил. – Ты все сдашь.
– А ты куда сейчас, Дэнни? – тоскливо спросила я.
– К себе, – кивнул наверх он. – Раз уж я здесь, помогу кое-кому. Да и насчет курсовой надо с научным руководителем поговорить.
– Что, неужели хоть с чем-то в учебе у тебя проблемы? – спросила я, все больше и больше нервничая. Зачет надвигался неотвратимо, как смерть к любому живому существу.