– Не такие уж они и добрые, – недовольно фыркнул брат.
– Нормальные. Зато я все про этих ваших Пристанских знаю.
– Они не наши, они государственные. Почти. Скоро станут.
– А мне что, и впрямь, так опасно было, что ко мне аж охрану приставили? – мрачно спросила я, оглядываясь назад.
– Не знаю, – не захотел отвечать брат. Он затормозил перед светофором рядом с машиной Леры. – Отец так решил. Я его поддержал. Твой Смерчинский согласился. А что ему еще было делать? – брат по-доброму усмехнулся. – Он валялся на кровати с дырой в животе, еще и избитый. Отец нам сразу сказал: «Машке ничего говорить не позволю, она еще ребенок». Кстати, чего вертишься? А-а-а, – догадался Федор. – «Охрану» свою высмотреть пытаешься, что ли, у нас на хвосте? Черный хетчбэк и темно-синяя «Хонда». В «Хонде» – люди дружка Дэна из агентства охранного. А вообще Смерчинский твой молодец, – с уважением сказал брат – а таким тоном он говорил крайне редко.
– Да? – встрепенулась я.
– Да, – передразнил меня брат. – Сразу о тебе подумал и грамотно поступил – рассказал обо всем своему крутому деду и нашему отцу. Не играл в крутого парня. Понимал, что сам-то он тебя при всей своей крутизне защитить от Пристанских не смог бы.
Я сглотнула. Дэн всегда все понимал…
– Не боись, мелкая. Он все правильно сделал. Хоть и не романтично, зато безопасно. Сегодня ночкой пристанских аккуратно возьмут прямо на благотворительном вечере. Не без помощи деда Дениса. Возьмут аккуратно, быстро и – самое главное, Машка, – вместе с Мартом, главарем. Этот урод прямо-таки неуловимым стал в последнее время. Как только Пристанских сильнее прижали, пропал куда-то. И все его приближенные быки затаились. Даже через брата, некогда хорошо знакомого тебе Никиту Кларского, на Марта выйти нельзя. А на этого мелкого ублюдка ничего нет официально – взять и посадить не за что. Тоже осторожничает, – горячился брат, а я слушала его в оба уха. – Но сегодня точно Андрейка вылезет, приедет на вечер к деду Дениса, и его тут же возьмут дяди с автоматами под белы рученьки и увезут с почетом в райский курорт под названием КПЗ. С невероятно вежливой обслугой в форме и королевскими яствами.
Он хмыкнул. Похоже, брат ждал этого момента.
– А этот Андрей Март не поймет, что его ждет великая подстава?
– Откуда? Все секретно. Отец и несколько других сотрудников делают вид, что сотрудничают с ним. Даниил Юрьевич тоже успешно играет свою роль, мол, согласен он работать с Мартом, поэтому и ждет у себя, чтобы все детали по сбыту наркоты обсудить. Андрей думает, что в безопасности. Что всех уел. К тому же на вечере он должен с одним человеком там встретиться, они через благотворительный фонд хотят деньжата отмыть, – поведал мне еще одну деталь сегодняшнего действа Федор. – Март чувствует себя хозяином положения. И его стукачи в прокуратуре ему ложную информацию донесли, что, мол, все на мази. Там такая операция разработана, Машка, что переживать не надо – его точно возьмут.
– Это ты меня утешаешь? – спросила я со вздохом. Ладно, какой-то там неведомый Андрей Март, но не хотелось, чтобы Ника арестовывали. Я злилась на него, но он все равно казался мне хорошим парнем. А еще мне было его жаль. Да, он оказался мерзавцем, бандитом (кто бы мог подумать!), но было в нем что-то, что заставляло меня отказываться верить в его жестокость и звериную натуру. В нем чувствовался некий стержень, позволяющий оставаться человеком и четко разграничивать добро и зло.
Кларский всегда казался мне мальчиком из благополучной интеллигентной семьи, может быть, холодным, непроницаемым, но каким-то человечным. Казалось, что у него все еще впереди, а теперь я понимала, что впереди у него всего лишь решетка и забор, обнесенный колючей проволокой. Загубленное будущее. И это казалось мне ужасно несправедливым.
А еще Никита реально любит Ольгу – а она к нему равнодушна, дала надежду, чтобы потешить самолюбие и поиграть с ним, чтобы заставить Димку поревновать, а узнав настоящего Никиту, дала ход назад. Стала бояться. Это невыносимо, когда тот, кого ты любишь, боится тебя – лучше бы уж ненавидел.
Сегодня, когда мы разговаривали по телефону, я сказала Князевой, чтобы она просто связалась с ним и рассказала все, как есть. Она ответила, что ей все уже жутко надоело, и она так бы и сделала, но Ник пропал куда-то. Понятно – то ли отсиживается с братом. То ли занят его делами…
А такой ли Никита Кларский плохой? Я вспомнила нашу последнюю встречу в книжном магазине. Что он тогда говорил мне?
«
Он знал и пытался предупредить меня, как мог? Я вздохнула.
– Утешаю. Тебе что, не страшно? Это же не игрушки, Маша, – ответил Федор, вырывая меня из мира размышлений. – Это реальная жесткая сторона жизни. И ты с ней впервые столкнулась. – Он, правда, тут же добавил, как и всегда, шутливым голосом: – А вообще, разревешься сейчас от страха, как раньше, что я делать буду?