Студентка, комсомолка, спортсменка

Немного доворачиваю правую руку. Теперь дуло моего пистолета смотрит точно между глаз Андропову…

Свистит, и гремит, и грохочет кругом, Гром пушек, шипенье снарядов. И стал наш бесстрашный и гордый «Варяг» Подобен кромешному аду. И стал наш бесстрашный и гордый «Варяг» Подобен кромешному аду.

Ох, как взбледнул Юрий Владимирович! Как бы он тут не окочурился сейчас. Думает, сейчас я и его сделаю. Не знает, что он уже в безопасности. У меня остался последний патрон, но он не выстрелит. В гильзе вместо пороха — записка.

Вчера вечером, когда я, запершись в своей комнате, перебирал, чистил и смазывал ТТ, у меня была мысль всё же зарядить четыре боевых патрона. Чтобы и Андропову хватило. Долго я думал, но всё ж решил его не трогать. Пусть всё пока будет идти как можно ближе к моему варианту Истории. Достаточно смахнуть с доски три фигуры.

Ну, и что они там копаются? Ну и тормоза охраняют наше правительство! Да если бы я хотел, уже треть Политбюро успел бы перестрелять!

В предсмертных мученьях трепещут тела, Гром пушек, и дым, и стенанья… И судно охвачено морем огня… Hастала минута прощанья. И судно охвачено морем огня, Hастала минута прощанья.

Ну, наконец-то! Не прошло и года. Я уже секунд семь, как открыл стрельбу, а первый из охранников только-только смог достать свой пистолет.

В том, что я сейчас убью Андропова, не может быть никаких сомнений. Потому никто не пытается меня арестовать. Охрана без раздумий открывает огонь на поражение.

Выстрел!..

Прощайте, товарищи! С богом, ура! Кипящее море под нами! Hе думали мы еще с вами вчера, Что нынче умрем под волнами. Hе думали мы еще с вами вчера, Что нынче умрем под волнами.

Сволочи. Какие сволочи. Никто не выстрелил мне в голову. И приходится умирать медленно. У меня пробито сердце и разорвано горло. И ещё пять или шесть ранений, но они уже не важны.

Лежу на полу возле трибуны. Чувствую, что юбка у меня некрасиво задралась, но сил поправить её уже нет. По собственному опыту знаю, что последним отключится слух. Свет в глазах меркнет, но звуки я пока ещё слышу. Вокруг взволнованные голоса.

Ну, вот и всё. Жаль, что я так и не узнаю, выстрелит ли мой последний патрон. Всё. Это конец. Это конец для меня, но я очень сильно надеюсь, что не для тебя. Живи, Страна!!!

Hе скажет ни камень, ни крест, где легли Во славу мы русского флага. Лишь волны морские прославят в веках Геройскую гибель «Варяга». Лишь волны морские прославят в веках Геройскую гибель «Варяга»…

Эпилог

— А красиво тут, Миша. Сирень цветёт. Кто место выбирал?

— Эээ… Не знаю. Узнать?

— Не нужно. Далеко ещё?

— Нет, вон у той большой берёзы свернём налево и там ещё метров тридцать.

— Так ты говоришь, в тот же день умерла?

— Да, как чувствовала. Взяла к себе на коврик её тапочки, легла в них носом, да так и умерла. Правда, она старая совсем была, ходила с трудом.

— Странные существа собаки. А отец её как?

— Долго не верил. Даже когда тело увидел, всё равно не верил. Говорил, что не может такого быть.

— Сейчас что с ним?