— Сейчас устроим им побудку, — ответил Николай и, подойдя к порогу, щелкнул выключателем. Яркий свет залил комнату. В кровати завозились и от подушки оторвалась лишенная растительности голова.
— Вы кто? — спросила с злостью в голосе. — И что тут делаете?
— Руки в гору! — приказал Несвицкий, опознав в проснувшемся искомую фигуру. Фотографию объекта Николай нашел в сети. Такую рожу не забудешь: яйцеобразное лицо, оттопыренные уши, жабьи губы, нос тонкий и загнут крючком. На вид дебил дебилом. И это генерал-полковник, возглавляющий разведку!
— Да как вы смеете⁈ — вскричал начальник ГУРа.
— Застрелю! — пообещал Несвицкий.
Генерал заколебался, но в этот миг проснулся второй мужик. Разглядев стоявших у кровати незнакомцев в масках, он сунул руку под подушку и вытащил оттуда пистолет. Сухо хлопнул «Штайер» в руке Несвицкого. Слав выронил оружие и повалился навзничь. На груди расплылось кровавое пятно.
— Господи, Андрейка! — воскликнул генерал. — Ты убил его, скотина! Уничтожу!
— Не нужно было дергаться, — пожал плечами Николай. — Сказал же: застрелю. Минздрав его предупреждал. Поднимайся и становись вот здесь. Иначе… — он перевел ствол «Штайера» на генерала.
Тот подчинился. «Жаба», как мысленно назвал его Несвицкий, оказалась голой. Животик, тонкие, кривые ножки, повисший сморщенный отросток… Красавец!
— Одевайся! — приказал Несвицкий. — И потеплее. Но не в мундир. Присмотри за ним! — сказал напарнику, а сам прошел к той стороне кровати, где валялся застреленный им слав. На тумбочке нашел ключ от машины, заламинированный пропуск-вездеход на прищепке. На фотографии смазливое лицо и данные покойника: капитан А. С. Притула. «Пасада», то есть должность, — адъютант начальника разведки. Заодно любовник был…
В шкафу на плечиках висел мундир застреленного. Несвицкий скинул куртку и примерил китель. Сойдет… Сняв китель, Николай вернулся к князю. Генерал тем временем оделся в спортивные штаны и свитер, на ноги натянул ботинки.
— Молодец! — одобрил Николай.
— Кто вас прислал? Командующий? — спросил начальник контрразведки.
— Там объяснят, — с туманом в голосе ответил Николай, как бы невольно дав понять, что слав не ошибается. Подойдя к окну, он срезал шнур с гардины и связал отхваченным куском руки генерала за спиной. Подобрав с ковра трусы Притулы, засунул славу в рот. После чего легонько подтолкнул его к дверям. — Пошел!
Подведя «жабу» к внедорожнику, Николай открыл машину и велел задержанному спрятаться в багажнике. Когда тот угнездился, связал остатком шнура его ноги.
— Лежи тихонько, фраер! — распорядился грозно. — У меня приказ доставить тебя живым. Если начнешь шухерить — мочкану. Всосал?
Несвицкий специально употребил слова из лексики сидельцев. Пусть слав считает, что его пленили зэки, и они работают за деньги. Этих генерал не станет сильно опасаться, решив, что вокруг него плетут интригу, из которой он выберется. Пускай лежит, не дергаясь… Николай закрыл машину и вернулся в дом. Борис успел переодеться, натянув мундир задержанного генерала. Тот оказался короток, висел на животе, но для непридирчивого взгляда не критично. Несвицкий переоделся в мундир покойного Андрейки. Таков был план, задуманный в Царицыно. С адъютантом им повезло, Несвицкий ожидал, что ему придется раздевать какого-нибудь слава в форме, потому не резал часового. Не пригодилось…
Свою одежду волхвы сложили в сумку, которую нашли в шкафу. Туда же Николай засунул несколько бутылок, взяв их со стола.
— Зачем? — спросил Борис.
— Прополощем рот, брызнем на обивку внедорожника, — сказал Несвицкий. — Парочку положим на сиденье. Если остановят, патруль подумает, что генерал гуляет. К таким внимания поменьше. Кстати, в машине притворишься пьяным. Приляжешь на сиденье и надвинешь фуражку на лицо. Иначе могут опознать.