— А чем тебе не нравятся эти фотографии? Сплошной натурализм! — Даниил указал на вращающийся витраж с подсвеченными фотографиями, где две полностью обнаженные девушки изображали ведьм верхом на метлах в разных позах.
— Порнография! — гневно заявил стоящий рядом гражданин средних лет и такой же наружности. — Голые девки зажали бедрами древки метел, словно прутни!
— Почему — порнография? Ведь девушки, да и сами фотографии очень красивые, — не согласился Даниил. — Автор упорно изображает обнаженных ведьм, меняя лишь натурщиц и позы, иногда для антуража слегка вымазав девиц глиной. Но метлы на всех снимках одни и те же — в этом он постоянен.
Гражданин не стал продолжать спор, лишь сплюнул на пол и пошел дальше.
— Фотографии и в самом деле красивые, но их смысл как произведений искусства я не улавливаю, — высказала свою точку зрения Таня. — И почему вся экспозиция называется «Саман»? Если имеется в виду древний кельтский праздник смерти Самайн, позднее преобразованный в Хеллоуин, то при чем здесь ведьмы?
Даниил лишь недоуменно пожал плечами, не собираясь ломать голову над тем, что автор хотел сказать своими работами. Они прошли в следующий зал.
— О Боже! Какой ужас! — Таня вздрогнула, чуть не натолкнувшись на обнаженного человека из красного пластика, выполненного в натуральную величину.
Еще несколько подобных фигур стояли в зале на полу, на подставках, висели на стенах. А еще на полу лежали бесформенные кучи, изображающие разлагающиеся человеческие тела, так что можно было различить их части. Ко всему здесь имелось звуковое оформление — непрекращающийся грохот, то усиливающийся, то стихающий, нагнетая тревогу.
— Ты же хотела натурализма — здесь он присутствует в полной мере. Хотя сразу возникает вопрос — зачем нам такой нужен? Как по мне, лучше голые ведьмы на метлах. Скульптуры поражают натурализмом. Вон посмотри — классная скульптура, не отличишь от живого человека.
Даниил указал на скульптуру молодого мужчины, стоящую на подставке у стены, для большего правдоподобия одетую в потертые джинсы и синюю рубашку, с небольшим лоскутом волос на затылке.
— Хорошо выполнена! Один к одному, — согласилась Таня и попросила: — Сфотографируй меня с ним — он как живой.
Девушка подошла к скульптуре и прислонилась к ней, ожидая, пока Даниил запечатлеет ее на камеру мобильного телефона. Неожиданно скульптура шевельнулась, и Таня с воплем ужаса отскочила от нее.
— Живая скульптура, — успокоил ее Даниил. — Я слышал, это сейчас практикуется.
— Я не скульптура, — сообщил парень на подставке. — Мой мобильный разрядился, а розетка высоко, шнур зарядки не достает, приходится, стоя здесь, ожидать, пока он зарядится.
— А что у вас здесь за тела валяются, словно побоище произошло? — поинтересовался Даниил.
— Это все декорации спектаклей. Мы — экспериментальная театральная лаборатория и здесь во время фестиваля покажем несколько спектаклей. Приходите завтра вечером, не пожалеете. Если хотите, можете принять участие в лепке гигантской головы Гоголя из земли и соли — это в конце зала. Идите на грохочущий звук бетономешалки — она готовит смесь.
— Спасибо, подумаем! — с энтузиазмом произнесла Таня и увлекла Даниила к выходу. — Если декорации так пугают, то спектакля я точно не выдержу. Давай выйдем на воздух, немного передохнем.
Выходя, она еще раз взглянула на пластикового человека, так ее испугавшего, словно ожидая, что он пойдет за ними.
Они торопливо проследовали к лестнице, спустились и вышли на улицу. Здесь лицо Даниила вновь приняло холодное, равнодушное выражение, как и в начале встречи.
— Как работа в библиотеке? — спросила Таня, подбирая тему для разговора так, чтобы расшевелить Даниила. — Наверное, это очень интересно — иметь возможность держать в руках старинные фолианты, написанные столетия назад. Пожалуй, я тебе завидую: имеешь возможность увидеть прошлое глазами современников.
ebooksa